Конец «Гончих псов»

— Не могу слабее, он мне сейчас на хвост сядет, — жаловался второй голос.

— Держи фасон, Коля! Еще чуть, и я его сделаю…

На «живца» ловят, подумал Рогачев, где они себе такого глупого фашиста отыскали? Значит, тут у фрицев не все «Удеты» и «Зеленые сердца»…[70]

— Ну, дал Сенька! — звучит восторженная похвала Коли. — С «худого» только брызги полетели!

— Как учили! — с ложной скромностью отвечает нахальный тенорок, но в голосе его торжество: еще бы — свалили «сто девятого».

Этот диалог заглушают тревожные голоса других летчиков:

— Вася, слева выше восемь «мессеров»!..

— Вижу, Миша! Смотри, у тебя сзади еще пара!

А дальше — неразборчивое. По-видимому, потяжелевшие от перегрузок ларингофоны, оттягивая резинки, отходят от шей дерущихся летчиков и перестают воспроизводить звуковые колебания голосовых связок.

Временами связь восстанавливалась, и тогда в эфире громыхали ядерные, бронебойно-зажигательные словечки. Даже привычный к ним Рогачев ворчал:

— Пороть бы за такое…

Но он знает, что сквернослова ремнем не напугаешь, ведь он сейчас в кабине один на один с самой смертью. И, кроме того, Андрей понимает, что иногда в бою только крепким словом и можно снять нагрузку с предельно натянутых нервов: там идет не бокс — драка не на жизнь, а на смерть. Русские же драться молча не умеют…

Прислушиваясь к радиообмену, Рогачев понял, что истребители, поднятые из соседних полков, связаны боем с истребительным заслоном, который фашисты выслали в район цели за несколько минут до подхода своих бомбардировщиков.

Он внимательно осмотрелся и впереди, выше тяжелой дымной тучи, стоявшей над городом, увидел десятка два энергично маневрирующих самолетов, вспышки трасс и несколько парашютных куполов, зависших между небом и землей.

Рогачеву ни в коем случае не следовало сейчас связываться с «мессерами». У его группы другое задание — отражение удара бомбардировщиков противника. И хотя велико желание помочь своим ребятам, но это было бы на руку фашистам. Ввяжись он в драку, и «хейнкели» отбомбятся без помех.

Сейчас, когда фронт огненным валом подкатился под самые стены города, не приходится рассчитывать на заблаговременное оповещение о подходе бомбардировщиков противника. Посты воздушного наблюдения и радиолокационные установки «Пигматит», действовавшие в системе ПВО города, передислоцированы за Волгу и предупреждают о налете на тыловые объекты фронта.

Теперь основным способом обнаружения противника стал 242 самостоятельный поиск. (Вон как вертят шеями его ведомые!)

Иногда им помогали подсказками по радио авиационные представители, выделяемые в войска. Но их было мало. Тактика радионаведения только зарождалась.

Рогачев увидел «юнкерсы» вскоре после того, как «яки» пересекли линию фронта. Бомбардировщики шли на высоте шести тысяч. Их массивные туши казались черными на фоне высокослоистой облачности. Над девятками бомбардировщиков, построенных в «колонну отрядов», словно комарье, вились «мессершмитты». «Юнкерсов» — около трех десятков, «мессершмиттов» — около двух», — прикинул Андрей…

Казалось, что подходившая армада сомнет и раздавит «як» в одно мгновение.

— Мама, что сейчас будет! — попытался пошутить кто-то из ведомых летчиков, но Рогачев резко оборвал его и запросил у КП подкрепление.

Впрочем, «подкрепление» — это слово мало подходило к той ситуации, в которой они находились: восемь против пяти десятков фашистов. Даже если бы комдив поднял сейчас в воздух всю свою дивизию, у него не нашлось бы и половины истребителей, необходимых для решительного противоборства этой воздушной группировке противника.

— Атакуем сверху! — передал Рогачев и отвернул в сторону, чтобы набрать высоту. У него уже созрел план атаки — нанести соколиный удар из зенита.

Набрав превышение в тысячу метров над боевым порядком «юнкерсов», Рогачев по старой привычке покачал крыльями и передал по радио: «Атака!»

Им повезло. Два фактора сослужили службу: неожиданность атаки со стороны солнца и некоторое преимущество в скорости «яка» перед Ме-109 на большой высоте.

Круто пикируя на скорости почти шестьсот километров, восьмерка Андрея Рогачева промчалась перед самым носом у ошалевших от такой наглости немецких асов и стремительно атаковала хвост колонны «юнкерсов». Огонь открыли с большой дистанции, что снижало вероятность поражения, но иначе было нельзя — секунды промедления могли стоить кому-то жизни: «мессершмитты» тоже ловили момент, чтобы зайти советским истребителям в хвост и открыть огонь.

Пришедшие в себя асы на разрисованных песьими мордами самолетах носились тут и там, то уходя от атак, то атакуя сами.

Андрей едва успевал ловить в прицел «оскаленные пасти». Дав залповую очередь, он резко уходил от столкновения. В том, что он попадал, сомнения не было. Строчки трасс обрывались в фюзеляжах или в двигателе, но окончательный результат атаки он видеть не мог, — времени не хватало оглянуться на ведомых, посмотреть, все ли на своих местах.