Конец «Гончих псов»

Удачно отработав по немецкому аэродрому, они благополучно пересекли линию фронта и теперь летели над своей территорией. Азарт боя, обостренное чувство опасности и боевого напряжения у них сменились чувством расслабленности. Это естественная реакция любого человека, выполнившего опасную работу. Но летчики, не научившиеся заставлять себя быть предельно внимательными до самой посадки, часто рассчитывались за это дорогой ценой. Самоуспокоенность и благодушие, наступавшие после проведения боя, послужили причиной многих преждевременных смертей. Чаще всего об этом забывали молодые парни, не имевшие боевого опыта.

С четверки Ил-2, шедших в сторону фронта, заметили атакующий «мессершмитт» и успели о нем передать по радио. Но было поздно. Трагмюллер уже давил на электрическую кнопку управления огнем.

«Мессершмитт» затрясся, словно гигантский отбойный молоток, и полсотни пуль и снарядов прошили фюзеляж «ила». От русской машины полетели клочки перкали. Гейнц Трагмюллер на выводе из атаки так близко проскочил под атакованным «илом», что отчетливо разглядел заклепки и потеки масла на его грязно-голубом «животе».

Выйдя из атаки, он снова осмотрел пространство. Теперь, углубившись на советскую территорию, он меньше всего желал встречи с русскими истребителями. По давно установленному для себя закону он после первой атаки всегда выходил из боя, независимо от ее результатов. Этого же канона придерживался и его новый ведущий майор фон Риттен. Внезапные стремительные атаки, как правило, приносили победу, а немедленный выход из боя после обнаружения противником гарантировал безопасность. Такая схема воздушного боя использовалась большинством немецких асов.

Подбитая русская машина, вопреки законам аэродинамики, покачиваясь с крыла на крыло, продолжала тянуть на восток.

Это было безрассудство — делать вторую атаку, когда элемент внезапности утрачен. Но уж очень велико было желание добить израненную машину и записать очередную победу, тем более что за каждый сбитый самолет причиталась солидная премия.

Атакованная группа штурмовиков снизилась и, разомкнувшись по фронту, увеличила интервал между самолетами. Трагмюллер знал, что «илы» приготовились к выполнению противоистребительного маневра «ножницы», но он уже заходил на повторную атаку.

Пожалуй, обер-лейтенант не смог бы объяснить, что его толкнуло на это: тевтонская гордость и презрение к противнику, жадность к деньгам или же охотничий азарт при виде подраненной дичи.

Сближаясь с потерявшей скорость машиной, коптившей мотором, он видел боковым зрением, как два штурмовика сделали доворот в его сторону, пошли на встречно-пересекающихся курсах, зажимая «мессершмитт» в «ножницы».

Это становилось крайне опасным, но азарт игрока и ставка на превосходство «Мессершмитта-109» в скорости над инертными бронированными машинами русских пересилили желание выйти из боя.

Вот уже тяжело переваливающийся с крыла на крыло силуэт Ил-2 заполнил почти все лобовое стекло фонаря кабины. Теперь промах исключался. «Огонь!» — мысленно скомандовал себе обер-лейтенант, утопляя гашетку. «Ил» надымил еще сильнее и, не выпуская шасси, пошел на вынужденную посадку. Но Гейнц Трагмюллер этого уже не видел. В момент открытия огня «мессершмиттом» на нем скрестились огненные трассы, выплеснувшиеся из пушек штурмовиков, отсекавших его от подбитого товарища. Обер-лейтенант почувствовал сильные удары. Казалось, несколько тяжелых кувалд обрушилось на фонарь «мессершмитта», дробя его на мелкие осколки. В машину ворвался свирепый поток воздуха, обжигающий холодом, который вдавил его в спинку сиденья. Осколки снаряда, взорвавшегося на приборной доске, прошили ему грудь и голову. Жгучая боль парализовала и помутила сознание.

Когда летчик очнулся от короткого забытья, машина его падала с левым креном. Земля была совсем рядом. Гейнц Трагмюллер отчетливо увидел сухие шляпки подсолнухов на неубранном, заснеженном поле и, объятый предсмертным ужасом, закрыл глаза.

2

— Откуда у русских столько авиации? — Молчавший весь ужин капитан стукнул по столу кулаком. — Мы их бьем не переставая с сорок первого года, а их становится все больше и больше.

Карл промолчал. Что он мог ответить штаффелькапитану, потерявшему вчера в воздушном бою младшего брата?

Действительно, в морозном небе среднего Дона с утра до вечера в воздухе висели эскадрильи русских штурмовиков и пикировщиков Пе-2.

В ожесточенных наземных боях русские теснили их с Дона на Донбасс. Тяжелые бои продолжались и в районе Сталинграда. Там немецким войскам было еще труднее.

Собранная в один кулак военно-транспортная авиация люфтваффе, усиленная бомбардировщиками Хе-111, не могла доставить даже пятой части грузов, необходимых для окруженной группировки Паулюса.

Большие перебои со снабжением ощущались и в авиагруппе Вихмана. Особенно плохо поставлялся бензин. С изредка залетавших на аэродром «хейнкелей» и Ю-52 «надаивали» по четыре заправки для «мессершмиттов», а затем они улетали налегке. Что можно было сделать четырьмя истребителями против всего гудящего советскими моторами неба?