Конец и новое начало

– Минуту, я уточню, – служащая набрала внутренний номер и переговорила с кем-то. – Закончив разговор, она обратилась к человеку, – ждите вас скоро пригласят.

Ученый сел на один из стульев, стоявших возле стены, радуясь возможности привыкнуть к незнакомой обстановке учреждения и времени на обдумывание предстоящего разговора. Но это ему не удалось: через минуту слева от него раздался негромкий голос:

– Следуйте за мной, я провожу вас, – произнес он и, молодой человек, казалось не старше его студентов, сделал приглашающий жест рукой, после чего, развернулся и первым пошел в глубь здания.

– Вы, как я погляжу располагаете хорошими данными. Я недостаточно компетентен, чтобы вникнуть в детали, но на первый взгляд и с учетом рекомендаций это должно представлять для одного из наших отделов большую ценность, – кивнул уже немолодой рано начавший седеть мужчина в форме полковника, сидящий за простым рабочим столом в небольшом помещении без окон. – Я передам информацию нашему научному составу для изучения.

– Значит я могу надеется на место в вашем ведомстве? –с надеждой в голосе, не веря своей удаче спросил Вил, сидевший на деревянном стуле напротив.

– Конечно, – ответил служащий. – У нас почти все остаются. С вами свяжутся в ближайшее время, а до этого момента оставайтесь пожалуйста в городе и будьте на связи.

2

– Давай быстрее! – прокричал грузный бородатый пожилой мужчина в грязном летнем камуфляже, с автоматом на боку, сунув голову в разбитое окно первого этажа детского сада.

– Пожди, не видишь – сколько их у меня? – громко ответила воспитательница, к которой обращался мужчина, пытаясь построить в нечто похожее на цепочку детей.

Дети –их было десятка полтора, были почти малышами, лет шести – семи, не больше. За последний месяц они уже привыкли к грохоту разрывающихся снарядов и мин, треску автоматных очередей. Лишённые родителей они были подобны котятам, уже открывшим глаза, но все еще не способным выжить без опеки и материнского молока. И для всех них, девочек и мальчиков, мамой-кошкой стала Лиза, хрупкая маленькая девушка, с длинными каштановыми волосами, забранными в пучок, совсем недавно отметившая свое двадцатилетие.

– Скорей, скорей, – поторопил ее мужчина, по прозвищу Барсук. – Соболь со своими уходит. Мы тоже должны двигать. И быстрее.

– Надежды нет? Петя, а ну встал! – Лиза схватила за руку последнего, меланхолично сидевшего на грязном коврике мальчугана, поставила на ноги и сунула его кисть в руку девочки, завершив построение. – Так, молодец! Держи и не отпускай! Ты меня понял?

Мальчик кивнул и сунул большой палец себе в рот, после чего начал усердно сосать его.

– Какая, к черту, надежда? Барсук сморщился. – Нас полностью уделали. Все, конец.

– Надо взять вещи! – Вдруг вспомнила Лиза и ее взгляд заметался по грязной комнате. – Тут их рюкзаки, сумки…

– Нет времени! – и, словно в подтверждение его слов, совсем рядом раздался мощный взрыв, отчего ребята закричали и упали на пол.

– Сейчас. Так дети, у всех веревочки с именами на шее? Никто не забыл? – спросила женщина, на что дети привычно подняли руки с картонками, на которых были записаны их известные, хотя иногда и не полные данные: имя и фамилия, дата рождения, имена родителей и место последнего известного проживания. Одна из девочек, запутавшись, подняла висевший на цепочке медальон в форме шестиконечной звезды, но сообразив, подняла свою карточку.

Барсук через окно, кряхтя, влез в комнату, взял за руки метущуюся Лизу и ровным голосом сказал, глядя ей прямо в глаза: «Хорош дёргаться, бери своих и побежали».

Цепочка начинал которую пожилой бородач, с автоматом на перевес, а замыкала девушка-воспитательница, выбралась наконец на улицу, в жаркий летний день. Треск автоматов значительно усилился и стал ближе, пока вся группа пробиралась по улице через завалы и груды мусора, появившиеся после многочисленных обстрелов города. Перед ними пробежало несколько вооруженных человек. Потом еще один, невероятно тощий мужчина в темных джинсах и зеленой майке выскочил на середину улицы и вгляделся в группу, держа автомат в левой руке, а правой приложив руку к глазам, защищая их от солнца.

– Барсук ты еще здесь?! – хрипло проорал он, пытаясь перекричать треск стрельбы.

– Все хреново?

– Соболь погиб. Полбригады тоже. Красные уже на площади.

Барсук выругался.

– Куда нам? – тревожно спросила Лиза.

– Уходите к озеру, там пока тихо, может проскочите, – посоветовал тощий и махнув рукой, прощаясь, скрылся между домами.

– Идем за ним! – решил Барсук.

Миновав несколько дворов, образованных панельными «коробками» многоэтажных жилых домов, часто с выбитыми окнами и распахнутыми дверьми, частично или полностью покинутых своими жильцами, они стали, казалось, отдаляться от источников стрельбы. Барсук, идущий первым, выглянул за угол дома, на выходе из очередного двора и сделал знак рукой остановиться.

– Что там? – полушепотом спросила Лиза, когда он вернулся к ней и детям, расположившимся в маленьком дворе-колодце, образованном девятиэтажными панельными домами.