Конец игры с продолжением

– Я тоже. – Она с обидой глянула на его белобрысую макушку. – Я забыла сказать, что две из трех сестер были двойняшками. Близнецами. Это Валя – жена Шнырова и Ульяна, которая бесследно пропала.

Егор обернулся, глянул на Машу чумовыми глазами и проговорил:

– А вот это уже крайне интересно. И многое может объяснить…

Глава 25

Правда рано или поздно всплывет. Он знал об этом и тщательно готовился. Продумал множество вариантов и подготовил группу лиц, к которым сможет обратиться в самом крайнем случае. Они ему помогут. Будут вынуждены помочь, поскольку на каждого из них у него имелось нехорошее досье. И чтобы оно не стало достоянием общественности, они станут ему помогать.

Он знал, готовился, но не думал, что они придут за ним так рано. Не время суток имелось в виду, а время года. Они должны были явиться месяца через два-три. Тогда он бы успел все подготовить, вывести активы за рубеж. И уехать. Навсегда. Из этого города, из этой страны. О нем никто и никогда не вспомнил бы. Как о преступнике – никогда, а вот как о гении – возможно.

Он ко всему подготовился, но забыл о самом уязвимом месте. И подозревал, что сейчас его станут бить именно туда.

Шныров стоял возле окна со стаканом морковного сока и наблюдал, как от ворот к порогу его дома движется целая процессия.

Подполковник Степанов. Его помощник – капитан Артамошин. И молодая, симпатичная библиотекарша – Маша Зиновьева. Как он мог предполагать, визит первых двух как раз и состоялся потому, что с ними была Маша. Она умная, сообразительная и, думается, раньше остальных догадалась, в чем именно дело.

Ладно, там видно будет. Держаться он станет до последнего. И если у них нет никаких фактов и доказательств, кроме проницательных глаз Маши, он просто рассмеется им в лицо.

– Разрешите?

Степанов открыл дверь его дома, даже не позвонив и не постучав. Экий наглец! Признак, сам по себе ничего не значивший, мог быть нехорошим.

– Входите, конечно! – широко улыбнулся Шныров. – Мы же договорились…

Конечно, он с ними ни о чем таком не договаривался. Степанов позвонил, напросился, и он позволил.

Они вошли, осмотрелись. По лицу библиотекаря Маши было видно, что она поражена беспорядком, царившим в доме. Да, он не прибирается через день. Два раза в месяц вполне достаточно. Прислуги он не держал, потому что она не умеет язык держать за зубами. Болтливая прислуга – роскошь, которую он не мог себе позволить.

Он провел их в гостиную. Одна из комнат, куда он почти не входил, где относительно было чисто.

Гости выбрали широкий длинный диван. Пять метров и пятнадцать подушек. Он подсчитал, когда его им доставили, изумленно воззрился на жену и задал несколько резонных вопросов. Ответы он, конечно, получил, но не те, которых ждал. Она ответила спокойно и не унизила его достоинства ни разу. Хотя он как раз на это и напрашивался. Ему же надо было ее за что-то ненавидеть. Он тщательно культивировал это чувство в душе и расставаться с ним никак не собирался. Даже если она отвечала ему вполне по-человечески и смотрела нормально, без холодка.

– Итак, господа, слушаю вас.

Иван Семенович не стал садиться, хотя и две пары разномастных кресел стояли в гостиной, и дюжина стульев вокруг овального стола в дальнем углу. Там его драгоценная супруга заседала со своими музыкантами, которым оказывала всяческую поддержку.

На его взгляд, бездари и лентяи, их всех надо было держать подальше не только от их дома, но и от музыки. Но его никто не слушал. Лишенная от природы всякого слуха, супруга думала иначе. И себя и своих знакомых музыкантов она считала несправедливо обиженными и обойденными удачей. И тратила на них, тратила, тратила!

Не мог он присесть ни на один из этих стульев, где прежде восседали их нахлебники. Он остался стоять.

– Иван Семенович, а где сейчас Ульяна? Сестра-близнец вашей жены?

Вопрос прозвучал как гром среди ясного неба. Так принято говорить в народе. Лично ему гром среди ясного неба никогда не казался чем-то ужасным и неожиданным. Природное явление – не более. Ему куда больше нравилось сравнение: наступить на притаившуюся змею. В этом случае последствия куда фатальнее.

– Я знаю, кто такая Ульяна! – фыркнул он сердито. – И я помню, как они были похожи.

– Это хорошо, что помните, – проникновенно смотрел на него симпатичный подполковник. – Так где она?

– Не знаю. – Он встал к ним спиной, сунув руки в карманы заношенных до дыр штанов. – После того, как случилась трагедия, Ульяна уехала.

– Когда это случилось? Число, месяц? Хотя бы приблизительно.

– Не помню, – настаивал он, понимая, что имеет право на забытье. Год прошел.

– Она присутствовала на похоронах? – вдруг прозвучал писклявый голосок Маши. – Я обнаружила в Сети фото того ужасного дня. Ее нигде не было. Вы стояли в одиночестве.

– Да… Наверное… Плохо помню тот день. Все как в тумане. Только боль вот здесь. – Он обернулся на пару секунд, приложив ладонь к сердцу. – Весь на лекарствах. Я не один там был такой.

– А после похорон? Вы с ней виделись?