Конец Империи

Ракс разворачивается к Hoppe. Лицо его искажено яростью загнанного в угол зверя, готового прорываться к свободе клыками и когтями. Он бьет коленом ей в живот. Она сгибается пополам, но в падении толкает его к стене. От размашистого удара рукояткой пистолета по скуле что-то смещается — вероятно, шейный позвонок. На Hoppy накатывает волна острой боли. Ей хочется, чтобы все закончилось, хочется перевернуться на спину, сдаться и умолять, чтобы ей дали хотя бы мгновение побыть с мужем, прежде чем ее убьют. Но захлестнувший ее гнев мгновенно поглощает отчаяние. Взревев, Норра хватает Ракса за ногу и дергает так, что он валится рядом с ней.

Бластер оказывается между ними, и оба пытаются до него дотянуться. Ракс отшвыривает Hoppy в сторону, и она врезается головой в стену. Перед ее глазами все плывет, и она видит Брентина, который, держась за грудь, не сводит с нее взгляда. Губы его шепчут слова, которых она не слышит, но понимает: «Я тебя люблю».

— Я тоже тебя люблю, — хрипло отвечает Норра.

Вскрикнув, она собирает все остатки сил, сантиметр за сантиметром поворачивая бластер в сторону груди Ракса.

Ее пальцы нашаривают спусковой крючок…

Голова Ракса с силой врезается в ее собственную. Раздается выстрел. Имперец стонет и отталкивает от себя Hoppy, затем поднимается на ноги. Все вокруг дрожит, сотрясается и грохочет. Ракс держится за плечо, на его белой форме расплывается кровавое пятно.

— Ты в меня попала, — недоверчиво говорит он.

Норра ползет к мужу, сквозь слезы раз за разом повторяя, как мантру, его имя: «Брентин, Брентин, Брентин». Оказавшись рядом, она обхватывает его голову руками, говоря, что все будет в порядке, что она приведет помощь, что она сама много раз была на волосок от смерти и потому знает — он тоже останется жив. Но глаза его мертвы, рот полуоткрыт. Рыдающая Норра обнимает его, без сил оседая на пол.

«Я просто хочу заснуть. Хочу снова быть с ним. Прости, Брентин. Прости, что я тебе не поверила. Прости…»

Ракс ковыляет прочь по коридору, держась за раненое плечо. Норра, словно в тумане, смотрит ему вслед.

«Нет. Вернись. Я еще с тобой не закончила…»

Отпустив Брентина, она, подобно дворняге, ползет на животе за отступающим врагом. И тут ее рука на что-то натыкается…

Бластер.

У Ракса нет оружия. А у нее теперь есть.

Стиснув зубы с такой силой, что ей кажется, будто еще немного — и они сотрутся в пыль, она пытается лежа навести на него прицел…

Рука ее дрожит, перед глазами все плывет. Хуже того, под ней вздымается и сотрясается земля.

Рядом с Норрой возникает чья-то тень. Это Слоун. Теперь уже она преследует Ракса. Сквозь застилающую глаза пелену Норра видит, как двое имперцев снова сцепляются, неуклюже избивая друг друга руками и ногами. Норра переводит пистолет с одного на другого, чувствуя, как слабеет ее рука. Она не знает даже, хватит ли ей сил нажать на спуск. Раздается крик Слоун — Ракс отшвыривает ее к стене и, цепляясь за металл, пытается подняться по ступеням…

Норра произносит одно лишь слово:

— Слоун…

Та поворачивается к ней.

Из последних сил Норра толкает бластер по полу в сторону Слоун, и в следующее мгновение забытье уносит ее, точно стремительное течение реки.

Глава тридцать шестая

Вокруг башни Сената парят спидеры службы безопасности. На белых стенах пульсируют отблески их мигающих огней. Синджир проталкивается сквозь собравшуюся внизу толпу, подгоняемый смешанными чувствами тоски и злости. Он даже не знает, что ищет или чего надеется добиться, — после того как служба безопасности забрала Толвара Вартола, Синджир не мог не прийти сюда, чтобы увидеть случившееся собственными глазами — может, как детектив, а может, как простой свидетель.

Он снова вспоминает Эндор. После того как закончилось сражение и землю вокруг усеяли окровавленные тела его погибших товарищей, он точно так же ощущал, будто его ничто не держит в этом мире. «Такаск уолласк ти дан». Лицо без звезды.

Но теперь у него есть звезда. Или была — до этого дня.

Внезапно он замечает, что уже не один.

— Лея… — говорит Синджир.

Она поддерживает руками живот, но не замедляет шага.

— Мне следовало догадаться, что они совершат второе покушение. Они ее ненавидят. Я должна была понять, насколько она им мешала… Убирайтесь! — рявкает она толпе. — Убирайтесь с дороги!

Вслед ей слышится полный благоговейного трепета ропот.

Внезапно Синджир замечает впереди нечто, чего просто не может быть. Наверняка это призрак, порожденный его собственным чувством вины.