Конец индивидуума. Путешествие философа в страну искусственного интеллекта

Теперь можно лучше понять страдания моих американских собеседников, которые разрываются между стремлением поступить правильно в моральном смысле и императивом сделать лучше в техническом смысле. Кризис протестантской морали создает реальные проблемы для людей, занятых технологиями, заставляя их искать альтернативную духовность, например буддистскую. Эта шизофрения особенно заметна в методах обучения. На каждый встрече я задавал один и тот же вопрос: какой политики в плане доступа к гаджетам вы придерживаетесь дома? Стив Джобс, например, запрещал своим детям пользоваться iPad, и точно так же большинство людей из моей выборки строго ограничивают время доступности гаджетов, отдавая предпочтение спорту, чтению или встречам с друзьями. Те самые люди, которые постоянно выступают на TED Talks с проповедями о том, как технология спасет мир, внезапно оказываются не такими уж оптимистами, едва речь заходит об их собственном потомстве. Франческа Росси из компании IBM показалась мне крайне расстроенной тем, что ее дети проводят слишком много времени на ютубе, а Лесли Келблинг из MIT жаловалась на то, что они читают мало книг. Однако все эти люди, кажется, обиделись, когда я указал на очевидное противоречие между их речами и поступками. У них, конечно, были очень убедительные доводы. Тем не менее, если смотреть на ситуацию в целом, трудно не заметить, что эксперты ИИ создают техники, которые вызывают зависимость и при этом используются для манипуляции поведением масс, но тщательно оберегают от них своих близких. Я воздержусь от попыток однозначно решить щекотливый вопрос научной ответственности. Яна Лекуна, например, нисколько не волнует, как применяют его открытия в системах распознавания лиц в Китае, и ученого нельзя в этом винить. Но нужно признать, что ИИ «вытолкнул» протестантский капитализм из эпохи невинности и что все американское общество в связи с этим испытывает серьезный дискомфорт.

В частности, часто высказываются опасения в отношении роли ИИ в росте неравенства. Согласно одной распространенной гипотезе, стагнация заработной платы связана с повышением дохода на капитал, которое значительно увеличивает неравенство. Другие экономисты придерживаются более умеренных взглядов — например, Филипп Агион отстаивает шумпетерианский подход, согласно которому инновация позволяет наращивать социальную мобильность, разрушая традиционные иерархии внутри предприятий[163]. Вопрос распределения труда и капитала в эпоху ИИ стал предметом громких споров. Но никто не оспаривает новую значимость когнитивного неравенства и постепенно становящийся непреодолимым разрыв между теми, кто занимается nudge, и теми, кто становится объектом такого «понукания», то есть между господами кода и поставщиками данных. Джерри Каплан позиционирует себя в качестве рупора многих аналитиков, изображая общество, делящееся на хорошо образованных «яппи», которые понимают технологические механизмы и регулярно проходят информационные детоксы, и «хиппи», прилипших к экранам и получающих пособие в рамках той или иной формы универсального дохода. И хотя экономическое неравенство в протестантской концепции личного достоинства оставалось приемлемым, представление о том, что внутренняя ценность разных людей может стать принципиально разной, подрывает эгалитарное основание самой американской демократии. Поэтому Ли Дратман и задавал себе честный вопрос о том, как политическая система могла бы пережить общее «отупение» граждан…