Конец иностранной военной интервенции и гражданской войны в СССР. Ликвидация последних очагов контрреволюции

До Октябрьской революции Туркестан представлял собой одну из самых отсталых окраин России. 95 процентов населения было занято в сельском хозяйстве, четвертую часть населения составляли кочевники-скотоводы. Промышленность была развита слабо. В крае имелись главным образом хлопкоочистительные, маслодельные и кожевенные заводы, на которых в 1920 году работало немногим более 25 тысяч человек. Кроме этого здесь имелось около 24 тысяч железнодорожных рабочих. Число постоянно занятых в промышленности рабочих, включая и русских железнодорожников, составлявших ядро кадрового пролетариата Туркестана, не превышало одного процента населения. Экономическую отсталость дополняла ее неизбежная спутница — культурная отсталость. Грамотных среди коренного населения насчитывалось не более четырех-пяти процентов. И без того слабая экономика края была подорвана военной интервенцией и гражданской войной, отрезавшими Туркестан от Центральной России. Война, отвлекавшая все силы и средства, не давала возможности решить многие коренные задачи революции, в том числе и земельно-водный вопрос, имевший для Туркестана первостепенное значение. Советской властью в первые месяцы ее существования были конфискованы и переданы трудящимся дехканам крупнейшие земельные владения царских чиновников и некоторых баев, но основная масса земель продолжала оставаться в руках баев, манапов и русских кулаков-переселенцев, всячески сопротивлявшихся мероприятиям Советской власти.

На немногочисленный рабочий класс Туркестана легла трудная задача — возглавить борьбу трудящихся за создание нового строя. Естественными союзниками рабочих были городские полупролетарии, беднота кишлаков и аулов, составлявшие основную массу населения. Лучшие, наиболее сознательные представители этих слоев трудящихся в период вооруженной борьбы с белогвардейцами и интервентами встали на защиту Советской власти. Одни из них героически сражались в рядах Красной Армии, другие — работали в тылу. Однако число их было сравнительно невелико. Основная же масса дехкан не только не была организована, но и не всегда еще осознавала противоположность своих интересов интересам баев и манапов. Между тем для упрочения Советской власти в отсталом сельскохозяйственном крае необходимо было приобщить трудящихся аула и кишлака к активной политической жизни и установить между ними и рабочими прочный союз. Это был длительный и трудный процесс. Он осложнялся тем, что в Туркестане сохранялись патриархально-феодальные отношения, а значительная часть населения была одурманена религией.

Трудности заключались еще в том, что Туркестан являлся краем с многонациональным населением, и отношения между национальными группами были сложными и запутанными. Каждая из областей, входивших в состав края, отличалась от других уровнем экономического и культурного развития, национальным составом и бытом населения. Были трудности и другого характера.

Молодая Коммунистическая партия Туркестана, организационно оформившаяся в июне 1918 года, не обладала еще достаточным опытом руководства трудящимися массами. Большинство коммунистов не имело за плечами той суровой школы борьбы с царизмом, которую прошли рабочие-революционеры в Центральной России. Даже в наиболее сильной в крае Ташкентской партийной организации осенью 1920 года насчитывалось только два процента коммунистов с дореволюционным стажем. Другие организации имели в своем составе еще меньше старых, опытных членов партии. Значительное число коммунистов, включая и некоторых руководящих работников, не обладало необходимой теоретической подготовкой.

На работе партийных и советских организаций края сильно отразился тот факт, что Туркестан был полтора года оторван от Российской Советской республики и не мог получать от нее необходимой помощи, без которой крайне трудно было укрепить Советскую власть.

У народов Средней Азии, испытавших на себе долголетний гнет царизма, не могло пройти сразу чувство недоверия к русским, как представителям господствующей в прошлом нации. Это недоверие в известной степени существовало и по отношению к русским рабочим и крестьянам. Требовалось время, чтобы избавиться от этого наследия прошлого.

Надо было терпеливо добиваться устранения этого недоверия практическим осуществлением национальной политики партии.

Впервые в истории человечества народы Средней Азии встали на путь перехода от феодализма к социализму, минуя капиталистическую стадию развития. Обосновывая возможность для народов отсталых стран совершить такой переход, В. И. Ленин ставил претворение в жизнь этой возможности в прямую зависимость от помощи этим народам со стороны пролетариата передовых стран, от организации среди них советской системы правления.

«Идея советской организации проста, — говорил И. И. Ленин, — и может быть применяема не только к пролетарским, но и к крестьянским феодальным и полуфеодальным отношениям»[482].