Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Мы приступаем сейчас к переизданию «Жан-Кристофа». Это было решено еще до получения вашего последнего письма. 1 том уже с 31-го декабря с. г. в наборе. В связи с вновь выяснившимися из Вашего письма обстоятельствами мы готовы перестроить всю нашу работу над этим переизданием. Мы немедленно примем все возможные меры к тому, чтобы обеспечить его таким количеством бумаги, которое дало бы нам возможность выпустить его тиражом в несколько десятков тысяч экземпляров. Внешний вид его конечно будет уже совсем иной: не будет портретов, бумага будет менее бела и чиста, переплет будет гораздо скромнее, но все это даст нам возможность значительно понизить продажную цену. Мы не даем еще пока в этой области никаких твердых обещаний, но принципиально это предприятие вполне возможно и мы обязуемся сделать все от нас зависящее, чтобы его осуществить.

Там же

В конце 1933-го — начале 1934 года «Время» напечатало 5 томов удешевленного издания «Жан Кристофа», содержавшие все десять книг романа, каждый тиражом в 30 000 экз., по цене вдвое ниже цены соответствующих томов собрания сочинений (1 р. 75 к. вместо 3 р. 50 к.). Это издание, несомненно, было для «Времени», привыкшего рассматривать себя как издательскую «лабораторию», не только идейно чужеродным, но и экономически изматывающим, поскольку, как кооперативное издательство, оно вынуждено было работать в условиях жестких бумажных лимитов, постоянно сокращаемых государством с целью постепенной ликвидации частно-кооперативного книгоиздания[767]. В этих условиях вынужденный выпуск удешевленного «Жана-Кристофа» тиражом госиздатовского масштаба подорвал экономические возможности «Времени», которое в результате не смогло развернуть свои новые многотомные фундаментальные проекты (собрания сочинений А. Жида и Стендаля, социально-революционную серию и др., см. о них далее). Однако эта жертва не оградила «Время» от претензий Госиздата. В сентябре 1933 года Роллан сообщил «Времени» о желании Государственного издательства выпустить однотомник его сочинений и, как всегда, когда дело касалось его личных интересов, проявил необычайный идеализм в оценке положения «Времени»: «Может быть это даже будет полезно для распространения вашего издания. Во всяком случае конкуренции не будет. Горький пишет, что потребность СССР в книгах превосходит возможности издательств» (письмо Роллана «Времени» от 12 сентября 1933 г.; Горький постоянно сообщал своему французскому другу об удивительных советских деревнях, выписывающих по 32 газеты, и прочих чудесах).

В очередной раз мотивируя для Роллана свои возражения, «Время» сформулировало основания своей новой легитимации в условиях советского книжного рынка середины тридцатых годов, где государственное издательство, еще до окончательной ликвидации кооперативного, уже вело себя как монополист, не считаясь ни с «моральными», ни с иными договорами. «Время» попыталось занять диспозицию «опытного участка» в системе государственного книгоиздания. Благодаря своим небольшим масштабам и десятилетнему опыту работы «Время» могло обеспечить «лабораторное», а не «фабричное», как в Госиздате, качество подготовки книги: