Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Замысел издательства совпал с общим бумажным кризисом в стране, кампанией за режим экономии и сокращением издательских планов[882]. Характеризуя положение дел, Брошниовская в очередной раз писала Сологубу: «Вчера я вновь побывала у Ал<ександра> Ник<олаевича> Горлина. Его мнение — в настоящий момент предпринять что-либо невозможно. Общий издательский кризис. „Прибой“ ликвидируется, заведующий его иностранн<ым> отделом переходит служить в Госиздат. В Госиздате происходит сокращение штатов. Денег там не платят, вследствие чего авторы не представляют рукописей, а держат их у себя до лучших времен. <…> Работы нет»[883]. «По соображениям коммерческого характера» вышестоящие инстанции соглашались лишь на учреждение издательства смешанного типа, с изданием как переводной, так и оригинальной русской литературы, и руководству секции пришлось отказаться от этой затеи[884]. Вряд ли, однако, «коммерческие причины» сыграли решающую роль. Государство просто не допускало монополию «на литературно-издательское дело какой-либо группы или литературной организации»[885], и в отношении «бывших» литераторов это постановление неукоснительно соблюдалось. Всероссийскому союзу писателей за всю историю существования также не удалось учредить собственное издательство или печатный орган, хотя, как мы знаем, пролетарские и пролетарско-колхозные организации, проводившие в литературе линию партии, имели свои журналы.

В том же году было задумано учреждение на основе секции самостоятельного Ленинградского Общества переводчиков-литераторов «с целью создания кадра квалифицированных переводчиков»[886]. В инициативную группу вошли А. М. Аничкова, О. Н. Брошниовская, Д. И. Выгодский, А. В. Ганзен, А. А. Гизетти, А. Н. Горлин, Д. М. Горфинкель, К. М. Жихарева, Р. В. Иванов-Разумник, В. Д. Комарова, С. П. Кублицкая-Пиоттух, Н. О. Лернер, М. Л. Лозинский, Ф. Сологуб, К. И. Чуковский. Общество мыслилось широко, как структура, координирующая переводческую деятельность, и школа подготовки квалифицированных кадров. К участию в нем планировалось привлечь лиц, занимающихся переводом литературы научной, научно-популярной и научно-технической. Программные документы Общества — устав (Приложение IV), инструкция о порядке приема (Приложение V), инструкция для квалификационной комиссии (Приложение VI) — отражают сложившееся к этому времени осознание художественного перевода как особого вида деятельности, требующего не только знания иностранного языка, но и разносторонней филологической подготовки и квалификации. Было избрано временное правление — Ганзен, Горлин, Лернер (председатель), Брошниовская, Выгодский (кандидаты), и весьма представительная квалификационная (приемная) комиссия — Сологуб, Лернер, Ганзен, Горлин, Лозинский, К. Чуковский, Выгодский. Это начинание секции, как и многие другие, оказалось нерезультативным: в начале 1927 года Административный отдел Губисполкома отказал в учреждении Общества.

К концу десятилетия, в связи с политикой централизации и типизации издательств[887], ситуация с изданием переводной литературы в Ленинграде еще более осложнилась. Ее выпуск планировалось сосредоточить в Москве; отдел иностранной литературы ЛенОТГИЗа переводился в московский Госиздат, а издание современной русской и иностранной литературы с 1929 года полностью перешло в ведение московского издательства «Земля и фабрика» (ЗИФ)[888]. Положение ленинградских переводчиков, оказавшихся перед очередной серьезной угрозой безработицы, охарактеризовано в ходатайствах секции в Госиздат (Приложение VII) и ЗИФ (Приложение VIII) о сохранении в Ленинграде отдела иностранной литературы и дальнейшем предоставлении работы ленинградским переводчикам. Сведений об ответах на эти ходатайства в архиве нет.

Руководство секции неоднократно поднимало вопрос о социальном статусе переводчиков и признании их труда профессией. Однако добиться приема секции in corpore во Всероссийский профессиональный союз работников просвещения (для этой цели в 1925 году был составлен список секции с указанием членства в профорганизации; Приложение II) или Всероссийский профессиональный союз работников полиграфического производства так и не удалось. Члены секции состояли в профсоюзных организациях в индивидуальном порядке, как прозаики, поэты, критики, но не как переводчики.