Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

Товарищ ПОЛОНСКАЯ.

Ваша повесть «Нетолла», ввиду ее серьезных идейно-художественных недостатков не может быть принята к печати. <…> на основании вашей повести, можно с большим трудом поверить, что дело идет о женщинах национальной Республики, и именно, Абхазии. <…>

Ваша основная героиня Натолла — дочь богатого крестьянина (кулака). Из нее вы захотели сделать передовую советскую женщину, женщину-коммунистку <…>. Это ваша центральная коллизия, из которой вы приходите к выводу о благородстве стремлений девушки из кулацкой семьи, о ее нравственном превосходстве перед членами бедняцкой горской семьи <…>. Представителей бедняцкой семьи вы подаете — как тиранов благородной чистой девушки <…>, как людей морально-развращенных (Асан), как эксплоататоров и пьяниц. Вам должно быть понятно, что такая трактовка образа Натоллы и ее сопоставления с бедняцкими героями — идеологически неверны. <…> Дочь кулака Нат<о>лла неустрашимый, последовательный большевик, организатор колхоза — в финале, и бедняк Асан, как противник коллективизации.

(ед. хр. 226, л. 4)

Дав решительную отповедь политическим интенциям автора, рецензент переходит к обсуждению художественных несовершенств литературного произведения, которые, разумеется, обусловлены той же ошибочной общественной позицией. Нетрудно заметить, что каждый раз речь идет о категории «заблуждающихся», а не о категории сознательных врагов советской власти. «Заблуждение» же, по сути, выражается в том, что начинающий писатель не выдерживает (как будто по К. Кларк) некий «соцреалистический сюжет». Форма и идеология связаны очень прочно.

Осознавать несвоевременность своего творчества может начинающий литератор, ощущающий, что избранные им форма и сюжет противятся общественно значимой проблематике. Так, тов. Тудоровская откровенно признается: «Лирическое направление своих стихов, считаю нежизненным» (ед. хр. 239, л. 29). Критичен по отношению к собственным поэтическим опусам и тов. И. Н. Силонин: