Конец институций культуры двадцатых годов в Ленинграде

И все же откровенного недовольства интеллигентской «элитой» читатели старались не демонстрировать, а учителям из «Литературной учебы», которые тоже являлись ее частью, доверяли, изобретая различные способы апроприировать и «интимизировать» иллюзорный мир, который с ними связывался. Порой это выражалось в панибратстве, порой — в чрезмерном благоговении. Сквозь типичные приветственные обращения «Уважаемые товарищи» и «Уважаемая редакция» могло прорваться елейное: «Дорогой т. А. Камегулов! Не сердитесь, называя Вас „Дорогим“ это приветствие я не каждому бросаю, а по особым… своим взглядам и чувствам» (ед. хр. 242, л. 29). Постоянные же просьбы и требования дать адрес М. Горького для личного общения без посредников — самый частотный мотив в письмах.

Редкие образованные читатели вступали в спор с учителями по поводу частностей. Так, тов. Т. Гурко из Тифлиса по прочтении № 6 журнала за 1930 год пишет:

Статьи помещаемые в «Литературной Учебе», в журнале «для самообразования», редактируемом Максимом Горьким, должны быть безупречными как в смысле своей идеологии, так и в смысле опрятности точности приводимых цитат.

Затем, авторы статей не должны плагиировать мыслей писателей, к тому же давно умерших и стало быть не имеющих возможности выступить в защиту литературной этики.

В № 6 «Литературной Учебы» Л. Тимофеев в «Письмах из редакции» так цитирует Пушкина —

«Я вас любил, любовь еще быть может
В моем угасла сердце не совсем».

вместо —

«в душе моей угасла не совсем»

Это П. Вяземский, Жуковский и пр. так пародировали графа Хвостова.

— «Екатеринин уж водой покрылся Гоф»,

но Пушкин не мог писать так коряво

— «В моем угасла сердце не совсем»

Второй грех Л. Тимофеева — на странице 43 той же статьи, говоря о необходимости строгого отношения к стиху, Л. Тимофеев непринужденно преподносит «самообразовывающемуся» читателю блестящий парадокс, увы… принадлежащий Ал. К. Толстому.

У Л. Тимофеева: «в известном смысле можно пожалуй сказать, что талантливость поэта определяется не столько тем, что он пишет, сколько тем, что он зачеркивает».

У Ал. Толстого: «главная заслуга художника состоит не в том, чтобы создавать, а в том, чтобы вычеркивать».

Тифлис, Т. Гурко.

12/I 30. <дата не верна, скорее — 1931 г.> Спуск Элбакидзе 8

(ед. хр. 242, л. 5–7)

Замечания Т. Гурко справедливы, а образованность для читателя «Литературной учебы» — исключительна. Нужно было быть либо специалистом, либо очень заинтересованным любителем, чтобы на досуге читать письма С. М. Салтыковой (Дельвиг), в котором строчка о странном «Гоф» цитируется, или какие-то иные издания, где цитируемые тексты, возможно, приводились[999].

Особую немногочисленную группу составляют читатели, пытающиеся разобраться в сложных вопросах идеологического порядка. Они задают каверзные вопросы о законах диалектики при коммунизме, которому «грозит застой ибо не будет факторов развития, не будет противоречий». (Ил. Гапон, гор. <нрзб>, пер. Карла-Маркса, д. № 1; ед. хр. 243, л. 25), или простодушно ищут разъяснений более фундаментальной проблемы — «что такое истина?»: