Конец Квантунской армии

На правом фланге ударной группировки фронта наступала 17-я армия генерал-лейтенанта А. И. Данилова. Войска ее устремились двумя группировками на города Цзин-пэн и Линьси. На крайнем левом фланге фронта 36-я армия под командованием генерал-лейтенанта А. А. Лучинского прорвала Чжалайнор-Маньчжурский Ур, а затем с двух направлений — севера и запада — нанесла удар по Хайларскому укрепрайону и овладела им.

На всех операционных направлениях армии Забайкальского фронта развили высокие темпы наступления. Под их ударами рушилась тщательно подготовленная долговременная оборона японцев. 30-я, 44-я полевые и 4-я отдельная японские армии теряли связь, управление войсками и взаимодействие, в их войсках нарастала паника.

Успешно развертывалось и наступление 1-го и 2-го советских Дальневосточных фронтов. В штабе Квантунской армии главнокомандующий Квантунской армией генерал Отодзо Ямада отдал приказ войскам отступать в глубь Маньчжурии, рассчитывая отвести войска на линию железных дорог Тумынь — Чанчунь, Чанчунь — Дайрен и попытаться на этом рубеже не допустить прорыва советских армий на Ляодунский и Корейский полуострова. Для более надежного и непосредственного управления войска императора Маньчжоу-Го были подчинены японскому командованию. Генерал Ямада готовился дать генеральное сражение в глубине Маньчжурии.

Успехи советских войск вызвали замешательство не только у военного командования, но и у правительства Японии. Высший военный совет страны немедленно собрался, чтобы решить вопрос о капитуляции. Премьер-министр адмирал Кантаро Судзуки сказал: «Вступление сегодня утром в войну Советского Союза ставит нас окончательно в безвыходное положение и делает невозможным дальнейшее продолжение войны»[13].

Вечером того же 9 августа в работе Высшего военного совета принял участие император Хирохито. Ночь пролетела в ожесточенных спорах, и только к утру правительство наконец решило принять условия Потсдамской декларации. Правда, оно еще пыталось выторговать сохранение императору суверенных прав.

Вторжение Вооруженных Сил Советского Союза в Маньчжоу-Го, или, как ее называли китайцы, Дунбэй, предопределило, таким образом, быстрый и решительный разгром империалистической Японии, окончательную победу союзников в войне на Дальнем Востоке. Каким же варварством в этом свете выглядит атомная бомбардировка японских городов Хиросимы и Нагасаки — центров судостроительной, машиностроительной и текстильной промышленности. Удары эти явно нанесены не по военному, а по классовому, политическому противнику — пролетариату важного экономического района Японии.

Складывалось впечатление, что США решили ценой тысяч жертв произвести экспериментальные взрывы атомных бомб с целью определения их действий в условиях густонаселенных городов. И уж, конечно, убедительно подчеркнуть свою военную мощь, чтобы иметь повод заявить, что одержанная ими победа возложила на американский народ бремя ответственности за дальнейшее руководство миром, и сделать союзников сговорчивыми.

Но вернемся к событиям, последовавшим непосредственно после заседания Высшего военного совета. Принятие императором указа о капитуляции было объявлено по радио и в печати. В тот же день все японские вооруженные силы в Китае и Юго-восточной Азии получили приказ о прекращении боевых действий. Но, несмотря на эти официальные сообщения, войска Квантунской армии продолжали «императорский путь справедливости», выполняя «вечный долг перед монархом». Ныне известно, что командующий Квантунской армией генерал Отодзо Ямадо получил через принца Такеда директиву правительства продолжать боевые действия. Это было запоздалое признание точки зрения прежнего премьер-министра принца Фумймаро Коноэ, который считал, что лучше капитулировать перед США и Англией, чем продолжением бесперспективной войны способствовать созданию благоприятных условий для коммунистической революции. «Сдержать советские войска в Маньчжурии, капитулировать перед США» — таково было стремление японского империализма.

Снова едкий «гобийский» пот разъедает тело, снова грудь заливает «расплавленный» воздух, а в желудке и в горле пересохло настолько, что, кажется, плесни туда кружку воды — назад ударит паром, как из парной. Но никакие тягости и испытания не могут ослабить наступательный порыв.

При вторжении войск Конно-механизированной группы в Маньчжурию была достигнута полная оперативная внезапность.