Конец лета

— У нас уже был ребенок. — Она походила на надувшуюся маленькую девочку, когда сидела, поджав под себя ноги и вытирая слезы тыльной стороной ладони. — Я не хочу больше иметь детей. — Во всяком случае, от тебя. Теперь и она сама знала правду. Если бы она действительно любила его, она бы хотела иметь его ребенка. Но это было не так. Ей хотелось ребенка от Бена.

Марк не скрывал своей смущенной радости и был невероятно терпелив.

— Вполне нормально чувствовать себя так вначале. Это бывает со всеми женщинами. Но когда приходит… Помнишь, как с Пилар?

Дина сверкнула на него глазами.

— Да, я помню, как было с Пилар. И с другими. Я уже прошла через это, Марк. И больше не хочу. Ради чего? Ради большего горя, ради еще одних сердечных приступов? Ради того, чтобы ты отсутствовал еще восемнадцать лет? В моем возрасте, ты думаешь, я смогу воспитать ребенка одна? И воспитать полукровку, наполовину американца или целиком француза? Ты хочешь, чтобы я прошла через это снова, соревнуясь с тобой за право на большую преданность нашему ребенку? Черт подери. Я не сделаю этого!

— Напротив, ты это обязательно сделаешь. — Его тихий голос был таким же твердым, как сталь.

— Я не обязана делать это! — Она теперь уже кричала на него. — У нас не феодальные времена. Я смогу сделать аборт, если захочу.

— Нет, ты не сможешь.

— Какого дьявола, еще как смогу.

— Дина, я не буду обсуждать это с тобой. Ты переутомлена. — Она лежала в кровати, плача в подушку. Переутомление едва ли подходило в данный момент для передачи ее состояния. — Ты свыкнешься с этой мыслью. Ты будешь рада.

— Ты хочешь сказать, что у меня нет выбора, не так ли? — Она пристально посмотрела на него. — Что ты сделаешь со мной, если я избавлюсь от него? Разведешься?

— Не говори вздор.

— Тогда не дави на меня.

— Я не делаю этого, я просто счастлив. — Он с улыбкой взглянул на нее и протянул к ней руки; его глаза смотрели совсем по-другому. Но она не ответила на его призыв. Через мгновение он взял ее руки и поднес к губам, целуя поочередно. — Я люблю тебя, Дина. И я хочу ребенка. Нашего бэби. Твоего и моего.

Она закрыла глаза, почти съежившись от его слов. Это уже было. Но он ничего не сказал, он встал, обнял ее и быстро провел своей рукой по ее волосам. И затем удалился. Она смотрела, как он уходил, растерянный и погруженный в мысли.

Оставшись одна в полной темноте, она немного поплакала, размышляя, что же она должна сделать. Всё так переменилось. Почему она не знала? Почему не догадалась? Она должна была вычислить это раньше, но у нее было нарушение графика лишь один раз, и она полагала, что это все из-за нервного напряжения, связанного с открытием выставки в галерее и с ее постоянными любовными утехами с Беном, а потом — известие о Пилар, ее поездка… Она думала, что это продлится не более двух недель. Но два месяца? Как это может быть? И, Боже, это означало, что она все это время проводила с Беном, уже забеременев от Марка. Сохранить этого ребенка в себе сейчас было бы отрицанием всего того, что у нее было с Беном, а это бы разбило ей сердце. Этот ребенок был напоминанием о том, что она состоит в браке с Марком.

Целую ночь она не сомкнула глаз. На следующее утро Марк выписал ее из больницы. Они возвращались в Париж, в дом его матери. На следующий день он должен был уехать в Афины.

— Дела обстоят следующим образом: меня не будет в течение пяти или шести дней. За это время я заканчиваю все свои дела в Греции. Так что через неделю мы уедем из Парижа домой и останемся там.

— Что это означает? Я буду оставаться там, а ты опять разъезжать?

— Нет. Это означает, что я буду находиться там так долго, как позволят дела.

— Пять дней в месяц? Пять дней в году? Что-то в этом роде? — Задавая ему эти вопросы, она смотрела в окно. У нее было ощущение, как будто ее приговорили к повторению всей ее жизни в течение первых восемнадцати лет ее замужества. — А когда я буду видеться с тобой, Марк? Два раза в месяц за обедом, когда ты в городе и у тебя не будет запланированного обеда где-либо еще?

— Так больше не будет, Дина. Я обещаю.

— А почему бы и нет? Так было всегда.

— Тогда было все по-другому. Я кое-что понял теперь.

— Неужто? Что же именно? — Она чувствовала горечь разочарования, наблюдая за ним, сидящим за рулем, но его голос зазвучал мягко и печально, когда он заговорил, не отрывая глаз от дороги.

— Я понял, что жизнь очень коротка и проходит быстро. Мы уже поняли это вдвоем раньше, дважды, но я быстро забыл. Теперь я знаю. Мне об этом снова напомнили. — Дина склонила голову и ничего не сказала. Но он знал, что попал в цель. — После Пилар, после двух других неужели ты можешь лишить жизни этого ребенка?

Она была настолько потрясена тем, что он угадал ее мысли, что не отвечала в течение длительного времени.

— Я не уверена.