Конец партии: Первая искра (СИ)

Из-за его плеча я видела, как осторожно выглядывает из-за занавески Пален, и на лице его проступает ничем не прикрытое изумление. Конечно, он узнал моего квартиранта, и мне было страшно представить, что может прийти ему в голову. Я еще раз попробовала что-то сказать, но получился лишь невнятный стон.

- Да что… Обморок? - Павел оставил попытки приподнять меня над полом и поднялся. - Я принесу вам воды…

Стоило ему скрыться в коридоре, как Пален, бросив на меня изжигающий взгляд, выскользнул следом. Я замычала с новой силой: с этого персонажа станется ударить ножом в спину.

- Сейчас! - откликнулся Павел из кухни, звеня стаканами. С трудом заставив себя перевернуться на бок, я прислушалась. Ни криков, ни звука борьбы. Только совсем тихо, почти неслышно, закрылась входная дверь. Никто бы не услышал этого звука, если б в этот момент на кухне не повисла тишина.

- Кто это там? - мигом вопросил Павел и, судя по стуку шагов, бросился в коридор. Я услышала, как он открывает дверь и выскакивает на лестничную клетку, но, судя по тому, что спустя секунду мой квартирант вернулся обратно, Пален успел скрыться. До меня донеслось сдавленное бормотание “Показалось…”, а потом Павел, держа в руках наполненный до краев стакан, вернулся ко мне.

- Вот, выпейте, - он осторожно влил в меня несколько глотков воды, и отнял стакан, только когда я закашлялась. - Можете встать?

Я слабо качнула головой. Какое там встать, мне пошевелиться было все еще трудно, из тела будто вынули все кости, заменив их ватой. Я попыталась повернуть голову и тут ощутила, что по щекам у меня катятся слезы - то ли от пережитого ужаса, то ли от непонимания, что со мной происходит. Тревога же Павла не знала пределов:

- Что случилось? Вы даже сказать не можете?

Вместо ответа я мучительно прикрыла глаза. Вести даже немой диалог не было сил. Хотелось спать.

Дальнейшее я помнила очень смутно, как будто в уши мне налили воды, а глаза закапали теми жуткими каплями, от которых все вокруг мутнеет и расплывается. Не без усилий Павел подхватил меня на руки - я осознала это, почувствовав, что рука бессильно повисла в воздухе и не касается пола. Потом мы кое-как втиснулись в дверной проем спальни, и меня бережно опустили на постель, вытряхнув по пути из кардигана - я не противилась, только вздрогнула, потому что в комнате царил истинно спартанский холод. Впрочем, уже через минуту мне на плечи опустилось успокаивающее тепло одеяла, и Павел тихо вышел из комнаты. Я могла слышать, как он разговаривает по телефону:

- Нет… завтра. Натали больна… нет… Я приду в театр… да, к половине… до встречи, mon amour…

Из упоминания о театре и его последних слов я сделала вывод, что беседовал он с Анжелой. Отменял встречу? Очень благородно с его стороны, учитывая, что я шагу не сделаю без посторонней помощи. Меня начал охватывать страх. А вдруг я останусь в таком состоянии навсегда? Будет меня мама возить в инвалидном кресле и кормить через трубочку… Перспектива была настолько неутешительной, что я хотела с новой силой заплакать, но вместо этого провалилась в тягостный полусон.

Какая-то часть меня отключиться не смогла, и я смутно чувствовала, что день постепенно катится к вечеру. Из-за белой ночи толком не стемнело, но, по моим расчетам, было около одиннадцати часов вечера. Это лишний раз подтвердило появление в комнате Павла - я давно привыкла, что ложится он всегда по часам. Немного потормошив меня и убедившись, что никаких значительных перемен в моем состоянии не произошло, он вздохнул, разделся и лег под одеяло.

Я боялась даже дышать. В наших отношениях и без того было довольно двусмысленности, а теперь еще это. Идея отнести меня в комнату ему, кажется, даже в голову не пришла. Я попыталась отодвинуться, но куда там - в этот момент сон сморил меня окончательно.

Бывший Великий Магистр Мальтийского ордена Фердинанд фон Гомпеш улыбался, но было в его улыбке что-то невыносимо мерзкое. Павел не мог рационально объяснить, что именно, но какое-то интуитивное чувство заставляло его неосознанно отодвигаться от гостя на порядочное расстояние при каждой его попытке приблизиться.

- Надеюсь, вы не будете осуждать меня, Ваше Величество, - со смиренным видом сказал Гомпеш, вертя в пальцах что-то небольшое, металлически блестящее - как успел заметить Павел, это был украшенный мальтийским крестом ключ. - У меня не было выбора.

- У вас был выбор, - отрезал Павел, проводя кончиками пальцев по холодной крышке ларца. - Вы могли сражаться и достойно умереть.

- Благородно, - согласился австриец, поднимая на собеседника холодные, почти прозрачные глаза. - Но бессмысленно. Тогда все наши реликвии попали бы в руки наших врагов. И эта - не исключение.

Павел внимательно посмотрел на ларец. Не слишком громоздкий, он оказался настолько тяжелым, что его в трудом занесли в кабинет четверо слуг. На вопросы, что внутри, прибывшие рыцари лишь мычали что-то неопределенное и отсылали к экс-магистру за разъяснениями. И теперь Павел мог, наконец-то, их получить.

- Что это? Я не слышал об этом ларце. Что там?