Конец партии: Воспламенение (СИ)

- Увидите, - таинственно ответила я, стараясь идти ровно и не путаться в подоле. Все-таки мне пришлось вырядиться по этой жуткой моде, выпросив у Бабет одно из ее платьев: за это я получила пару комплиментов от Огюстена и восхищенное цоканье языком от Антуана: “Натали, ты девушка? Почему раньше не говорила?”. Последнему мне при этом резко захотелось заткнуть рот кляпом, но ничего подходящего под рукой не было, и я ограничилась лишь язвительным замечанием, что именно я думаю о качестве его чувства юмора. Это, как оказалось, было ошибкой: Антуан, ответственно и даже творчески подошедший к моей просьбе переодеться и явиться в нужное время в назначенное место, шутить бросил, зато начал без остановки ныть. Видимо, день у него выдался не очень, поэтому всю дорогу до дома Бриссо я слушала жалобы на то, что он окружен идиотами, что ему пришлось отдать за аренду костюма бутылку превосходного вина, что он устал и хочет знать, зачем я тащу его в такую даль. Огюстен, слава богу, почти все время молчал, и за это мне с каждой секундой все сильнее хотелось расцеловать его.

- Ну правда, - все-таки подал он голос, когда мы пришли на место и остановились, - что мы тут будем делать?

- Вы сейчас будете… - я посмотрела на часы и прислушалась: уже почти полночь, вот-вот подъедет экипаж, - вы сейчас будете…

- Тебя заело, Натали? - издевательски осведомился Антуан. - Или ты стесняешься?

- Заткнись, - шикнула я на него и прислушалась. Сердце куда-то улетело - в конце улицы послышался дробный перестук копыт и шум приближающегося фиакра. Я порывисто обернулась к приятелям. Выражения их лиц были почти неразличимы в тусклом свете почти единственного на всю улицу фонаря, но это, наверное, было и к лучшему.

- Значит так, ребята, - я судорожно сжала кулаки, - сейчас вы будете меня насиловать.

Все-таки хорошо, что я не видела их лиц. Я могла только слышать, но эти двое молчали, и тишина была до того многообещающей, что я невольно поежилась. Первым подал голос Антуан - протянул почти с любопытством:

- Насиловать?

- Да, - начав волноватся, я выглянула из-за угла; экипаж приближался, у меня было не больше двух минут. - Я заору, прибежит один гражданин, а вы смоетесь, понятно?

- Нет, - покачал головой Огюстен. - Я ничего не понял.

- Я понял только одно, - я готова была поклясться, что вижу, как Антуан хищно облизывается, - самое главное. Все должно быть правдоподобно?

- Правдоподобнее некуда, - брякнула я, жалея, что у меня нет еще пары глаз на затылке - отслеживать, когда будет самое время вопить. Антуан и Огюстен переглянулись, и в глазах их загорелся одинаковый нехороший огонек.

- Э-э-э, - поспешно уточнила я, - это же только подстава, вы помните?

- Помним-помним, - ответил Антуан елейно и кивнул Огюстену, незаметно оказавшемуся у меня за спиной. - Подержи ее за руки. Есть все-таки на земле справедливость…

Я даже охнуть не успела, как вокруг моих запястий сомкнулись чужие, крепкие и теплые, ладони, а Антуан с выражением сладкоежки, угодившего в конфетную лавку, с силой рванул на мне корсаж. Я услышала треск ткани и хотела было возмутиться, напомнив приятелю, что платье вообще-то не мое, но тут прохладный майский ветер легко щекотнул обнажившуюся грудь, и я поняла, что дело приобретает совсем неприятный оборот.

- Только посмотри на них, - пропел Антуан, беззастенчиво протягивая ко мне загребущие руки, - достойны внимания, правда?

Огюстен, едва успевший жадно прижаться губами к моей шее, поднял голову. В его голосе послышалось одобрение:

- Замечательные.

Чувствуя себя выставленной напоказ, я вспыхнула всем телом и задергалась уже всерьез, но получила лишь парочку ехидных смешков, а затем ощутила, как мне под юбку - о ужас, - пробираются ловкие, вездесущие пальцы.

- Антуан, - почти в панике пробормотала я, стараясь не обращать внимания, что внизу живота начинает приятно покалывать, - ты что делаешь?

- Как это что? - делано удивился он, почти ухмыляясь. - Насилую тебя, ты сама просила!

- Ты чертов иди… - я не договорила; голос сорвался на слабый вскрик, и я, намертво зажатая меж двух обжигающе горячих тел, затрепыхалась, как бабочка, которую насадили на иголку. Огюстен нашептывал мне на ухо что-то маняще-нежное, но я несколько секунд слышала лишь оглушивший меня звон в ушах, забыв даже о том, что стук копыт за углом прекратился, и шум движущегося экипажа тоже не долетает до меня.

- Милая моя, - с нарочито серьезным видом осведомился Антуан, когда я перестала хватать ртом воздух и даже смогла пробормотать что-то, вроде как в знак протеста, - ты вообще собираешься орать?

- Зачем ты ей напомнил, - буркнул Огюстен, не отрываясь от меня. Антуан виновато пожал плечами - вернее, одним плечом, - и, бормотнув что-то вроде “Больше не буду”, явственно потянулся спустить и так великоватые ему штаны. От этого короткого движения у меня прорезался голос, я вспомнила, где нахожусь, и поняла, что еще секунда - и весь мой план рассыпется прахом. Пользуясь тем, что Антуан замешкался на секунду, я завизжала что было сил на всю улицу: