Конец привычного мира. Путеводитель журнала «Нож» по новой этике, новым отношениям и новой справедливости

Но следует помнить, что осознание какого-то явления всегда открывает дорогу эмоциям. Если вы обнаружили, что ваш партнер вас абьюзит, и не признаете, что вам этого хочется (а многим хочется подчиняться, и не только в сексе, – и они имеют право этого хотеть), то вы автоматически оказываетесь в мире, где добро и зло сражаются между собой каждую минуту вашей жизни.

Вы становитесь жертвой – с кулаками или без, а мир становится более опасным местом, населенным людьми, которые хотят вас использовать или подчинить в своих психологических или корыстных интересах.

Осознание повсеместности насилия делает мир еще более тревожным пространством и соблазняет идеей чаще идентифицироваться с позицией жертвы в неоднозначных и неочевидных ситуациях.

Быть жертвой в современном дискурсе – значит отказаться от ответственности за ситуацию. Эта стратегия чревата потерей энергии, низкой самооценкой и высоким уровнем тревожности (и такая идентификация и застревание в роли жертвы могут происходить как на уровне личности, так и на уровне государств).

В чем сила жертвы?

Многообразие психологического насилия, которое открыли для нас феминизм и современная психология, с одной стороны, лучше и точнее объясняет наши психологические проблемы. Но усиление дискурса насилия в психологии то и дело заставляет нас ощущать себя жертвами, если мы проявляем слабость (или самим оказываться насильниками в ролях, предполагающих власть, – родителя, начальника, учителя).

Что делать, чтобы не застрять в ощущении себя жертвой, чтобы не увлечься мыслью, что тебе испортили и исковеркали жизнь? Как оставить свою историю жертвы в прошлом, чтобы травматичные события не стали вашим самоописанием?

Во-первых, важно осознавать, что есть люди, которые не хотят уходить из позиции жертвы, потому что эта позиция может быть очень сильной.

Во-вторых, следует понять, что жертва в современном дискурсе имеет доступ к инструментам психологического насилия – это и делает позицию сильной. В треугольнике Карпмана Жертва в любой момент может превратиться в Агрессора, а согласно основателю гештальт-терапии Фредерику Перлзу, такая позиция называется «собака снизу» – когда человек в «слабом» положении контролирует человека в «сильном» положении не с помощью силы и страха, а с помощью чувства вины. Гениальность психологического оружия в том, что средства защиты всегда являются средствами нападения.

Сильная позиция жертвы психологического насилия обнаруживается в бессрочности наказания. Физическое насилие осмыслено уголовным кодексом, в котором указаны четкие сроки возмездия за совершение того или иного преступления.

С психологическим насилием не так: четких сроков несения ответственности не существует. В позиции жертвы обнаруживается потрясающая сила возмездия, справедливости и не ограниченной временем агрессии.

В политике отдельных государств этот вопрос давно стоит очень остро: сколько времени немцы должны расплачиваться за геноцид евреев? а турки за геноцид армян? а если русские признают Голодомор, а американцы геноцид афроамериканцев и индейцев – к чему это приведет? Эти вопросы делают позицию и государств-жертв, и людей-жертв очень сильной, так как пока ответ на них – «всегда». Выходит, позиция вечной жертвы – это выгодная позиция с точки зрения применения психологического оружия: ведь за счет чувства вины мы получаем власть над виноватым. Позиция жертвы как психологическое оружие позволяет удерживать отношения очень долго, быть связанными одной судьбой и нарративом.

Выход из жертвенного нарратива драматичен, с надеждой на смену сюжета и нежеланием больше быть жертвой. Но может быть и так, что самостоятельно отказаться от этой психологической модели не получается, ведь она по-своему стабильна и увлекательна и позволяет при смене ролей Жертва – Агрессор дать выход накопившимся эмоциям. Тогда рвутся отношения – но не эмоциональный паттерн, и следующие отношения рискуют повторить предыдущие (поэтому-то алкоголики и хаотические мужчины приходят в жизнь некоторых женщин регулярно, как времена года).

Необходимо признать, что нарратив, в котором насильника бесконечно наказывают, а жертва бесконечно остается жертвой, не позволяет завершить ситуацию. Это оставляет простор для неограниченной эскалации насилия, что мы наблюдаем и будем наблюдать в жизни обществ по всему миру. Так что сейчас мы находимся в тупике.

Также совершенно неясно: неужели мы не можем без жертв, без распятий и античной драмы? Неужели нам нечего больше предложить, кроме этих вечных сюжетов?

У нас есть два варианта. Либо позволить механизмам насилия отрегулировать новый порядок, либо повсеместно начать брать на себя ответственность за собственное стремление к доминированию и тягу к насилию.

Нет ничего невозможного в том, чтобы научиться контролировать агрессию и ставить ее на службу любви и партнерству.

Наталья Ульянова Бездействие – тоже насилие: что такое неглект и как он разрушает наши отношения