Конец пути

– Угу. Что стоят где-то между пращей и луком. Никакой зарядки по команде, рядов стрелков, применения маневров, караколи[10], стрельбы залпами и соответствий «систем залпового огня». Ты приказал им использовать арбалеты как огнестрельное оружие. Выхода тут нет. Нам придется пройти по этому льду. Наши враги вообще о таком не задумываются.

– Ладно. Значит, метатели огня как дозорные корабли, пусть. Только кто будет обслуживать эту беду?

– У меня есть специальный отряд Братьев Древа. Вон те, в асбестовых одеждах, что работают у огня. Мои собственные наффатун, как в мусульманских армиях времен крестовых походов. Для обслуживания системы нужно три человека к помпам и трое для обслуживания мониторов – то есть шестеро на корабль. Должно хватить на десяток дозорных кораблей.

– Когда они будут готовы?

– Через три недели. Корабли стоят в доках, системы делаются. Со дня на день начнем монтаж и тесты. Потом переучивание экипажей – и все готово. Транспорту понадобится больше времени, будут готовы через месяц.

– Через месяц? Когда ты начал их строить?

– Через две недели после нашего первого разговора о Людях Огня. И не строить – некоторые корабли я просто переделывал из существующих. Сперва думал об эвакуации собственных граждан куда-то на Остроговы острова. Потом понял, что твой план дает нам тень надежды и что нужно сотрудничать. Что мне нужно твое племя, чтобы спасти город. Нам нужны люди на стены, нужны кузнецы и жрецы, варящие драконье масло.

Мы идем бесконечными коридорами и складами, освещенными теплым пламенем газовых ламп. И я снова вижу, что везде кипит работа и идут приготовления к осаде. Отовсюду слышно тарахтение и шум больших водяных колес; выступающие из стен оси вертят кожаные ремни трансмиссий, огромный чан кружит, наполненный обработанными каменными шарами – там выглаживается амуниция для баллист и онагров, – громоздятся бочки, глиняные кувшины, корзины и сундуки.

Я смотрю на все это, и до меня начинает доходить, что готовится. Осады. Битвы. Две крупные морские операции. Доходит до меня тяжесть всего этого. Буквально. Тяжесть в непосредственном смысле этого слова. Тысячи и сотни тысяч тонн. Рычаги. Метательные машины. Бревна, железная оковка, солонина, залитая жиром, мука, сушеные и квашеные овощи, соленья, песок для гашения, пиво, мотки корпии на перевязку. Сотни сапог. Пояса. Кольчуги. Все – в огромном масштабе. Я смотрю на мануфактуру, которая поставила на поток изготовление мечей и шлемов. Шлемы глубокие, охраняющие затылок и щеки, – не легкие капеллины городской стражи. Они заполняют каменный зал, насаженные один на другой, творя сверкающие столпы. Я даже не пытаюсь их посчитать. Не пытаюсь представить себе их надетыми на тысячи голов воинов, женщин и подростков, из которых многие погибнут. Сожженные, упавшие со стен, нашпигованные стрелами, раздавленные каменными шарами. «Все способные носить оружие». И это вызвал я. Тяжесть.

Гигантская тяжесть. Ужасная.

Это должна быть спасательная операция. Один человек, с лицом, измазанным древесным углем, ползет ночью с ножом в зубах, чтобы резать веревки пленникам, срывать примитивные засовы и сворачивать шеи захмелевшим и сонным стражникам. Он освободит нескольких человек из рук банды дикарей с палицами.

Это я умею.

Тем временем еще немного – и я буду командовать флотом и ставить против вражеской армии строй из тысяч воинов. Тактика, стратегия, кампании на море и суше, фланги, построения и артиллерия. Раненые. Запасы. Лагеря. Пленники. Допустимые потери. Самозваный, аматорский primus pilus, praefectus Drakkainen.

Господи…

Не могли они послать какого-то генерала?

Это мы не отрабатывали.

Мы одолеваем километры коридоров, инспектируем мануфактуры, глядим на связки копий для катапульт, стрел для луков и арбалетов, кипы самих арбалетов. Я смотрю на это и чувствую в желудке что-то странное. Горячая железная перчатка стискивает мои внутренности за солнечным сплетением. Тяжесть в ногах и легких.

Страх.

А потом это ощущение незаметно растворяется. Цифраль контролирует ситуацию. Остается мое обычное неестественное спокойствие. Техничное и существенное.

Когда мы выходим наконец на поверхность, на залитые солнцем каменные улочки Ледяного Сада, у меня кружится голова.

– Мне нужно показать тебе еще кое-что, – говорит Фьольсфинн, набрасывая капюшон на наросты черепа. Мне известен этот тон. Гордость и удовлетворение. Хочет показать мне нечто и ждет похвалы. Любит производить впечатление. Еще одно вновь введенное в дело древнее изобретение? Зеркало Архимеда, чтобы жечь корабли, или что-то в этом роде. Только бы не Колосс Родосский, молю. Я слишком устал.

– Отчего ты не можешь ничего сказать нормально? Отчего всегда должна быть презентация? Вместо того, чтобы сказать, что нам нужно две тонны хлеба, ты ведешь меня в пекарню, чтобы я лично подсчитывал буханки. Я едва живой.

– На этот раз будет презентация. Дело исключительно важное, и я бы отнес его к секретным. Ты должен увидеть, иначе не поймешь. На улице ничего не сумею объяснить.