Конец российской монархии

Люди запасных частей стали собираться в казарменных дворах, стрелять вверх, требовать возвращения рот, вызванных для водворения порядка; одновременно они отказывались сдавать имевшиеся у них на руках винтовки.

Ночью и на следующий день волнения в войсках приняли еще более массовый характер. Обнаружились тяжелые случаи сопротивления офицерам, насилий над ними и даже убийства их. Весь этот день вокруг казарм была слышна перестрелка, причем свидетели этих событий не могли дать себе отчета, откуда и кем именно производятся выстрелы.

Ободренные отсутствием мер воздействия и подстрекаемые вожаками, солдатские массы стали выносить разного рода требования, в числе коих очень характерное: не выводить на фронт части столичного гарнизона.

Генерал Хабалов уже 26 февраля доносил в Ставку, что не рассчитывает более на свои войска, которые выходят из его повиновения, почему просил о присылке в его распоряжение частей с фронта. Что касается военного министра, то его донесения в Ставку являлись вначале более успокоительными. Он доносил государю, что волнения в войсках подавляются «твердо и энергично», выражал уверенность в скором наступлении спокойствия, для достижения которого принимаются «беспощадные меры». Но с течением времени стали значительно более тревожными и донесения генерала Беляева. Военный мятеж, доносил он, погасить не удается, и войсковые части постепенно отпадают от правительства.

В таких условиях восставшим толпам рабочих нетрудно было разгромить столичный арсенал и овладеть находившимся там оружием. Пользуясь им, рабочие стали вооружаться и формировать части «красной гвардии».

Все это происходило 27 февраля, каковое число и оказалось переломным в деле захвата фактической власти в столице революционными элементами.

Говорят, что в этот день императрица, осведомленная о происходивших в столице событиях, телеграфировала в Ставку государю, что уступки необходимы.

Но было уже поздно. К тому же государь все еще держался противоположного мнения и как раз в этот день намечал ряд мер для подавления революционного движения.

КАК РЕАГИРУЮТ НА ВОЛНЕНИЯ ПРАВИТЕЛЬСТВО И СТАВКА

Интересно проследить, какие же меры принимались центральным правительством в связи с развертывавшимися событиями и какие распоряжения исходили из Ставки, где находился император Николай?

Правительство показало себя совсем неподготовленным к борьбе с беспорядками; по мере разрастания таковых оно все более теряло почву под ногами и проявило признаки полной растерянности.

«Сначала думали, — признается князь Голицын, — что это просто уличные беспорядки, которые могут сами собою прекратиться. Но затем, когда пришлось употребить оружие, я увидел, что дело является более серьезным…»

Только 25 февраля, поздно вечером, на квартире у председателя Совета министров было собрано совещание, посвященное текущим событиям и затянувшееся до поздней ночи. На этом совещании министры делились своими впечатлениями и сведениями, но более всего их внимание было привлечено оценкой думских настроений. При этом создалось такое впечатление, что, какими бы достоинствами правительственные законопроекты ни обладали, Государственная дума, дабы не стать в противоречие с общим отрицанием существовавшего правительства, принуждена будет их отклонять. Из этого заключения родилось предположение о желательности роспуска Думы или перерыва ее занятий.

Князь Голицын присоединился к тем, кто высказался за последнюю форму прекращения деятельности Государственной думы и наметил воспользоваться для этого теми бланками, заранее подписанными государем, кои, как читатель уже знает, с некоторого времени принято хранить наготове у председателя Совета министров.

Большую часть следующего дня, приходившегося на воскресенье, министры просидели растерянными в Мариинском дворце; они лишь осведомлялись о событиях и все более и более теряли веру в возможность взять их в свои руки. В этот день в Мариинский дворец заезжал находившийся случайно в столице брат государя великий князь Михаил Александрович^[159], которого князь Голицын и председатель Государственной думы М. В. Родзянко уговаривали принять на себя регентство в столице.

Великий князь не решался, однако, на этот ответственный шаг, не переговорив о нем предварительно с императором. Так как государь не одобрил этого предложения, имея в виду лично прибыть в столицу, и так как положение с каждой минутой становилось все более грозным, то Советом министров 27 февраля, под вечер, было решено послать императору телеграмму с ходатайством о коллективной отставке и с просьбою о срочном назначении в столицу особого лица, наделенного широкими полномочиями и пользующегося доверием как государя, так и широких слоев населения. Центральная власть, таким образом, 27 февраля капитулировала перед событиями…