Конец российской монархии

«С болью в сердце буду отвечать вам, — говорил председатель Государственной думы. — Ненависть к династии дошла до крайних пределов, но весь народ, с кем бы я ни говорил, выходя к толпам и войскам, решил твердо довести войну до победного конца. К Государственной думе примкнул весь Петроградский и Царскосельский гарнизоны; то же самое повторяется во всех городах, нигде нет разногласий; везде войска становятся на сторону Думы и народа. Грозные требования отречения в пользу сына при регентстве Михаила Александровича становятся вполне определенными… Присылка генерала Иванова с Георгиевским батальоном, — закончил свою речь Родзянко, — привела только к междоусобному сражению, так как сдержать войска, не слушающиеся своих офицеров, нет возможности. Кровью обливается сердце при виде того, что происходит. Прекратите присылку войск, так как они действовать против народа не будут; пример — ваш отряд, головной эшелон которого присоединился к восставшему гарнизону города Луги. Остановите ненужные жертвы…»

«Войска в направлении Петрограда, — отвечал генерал Рузский, — высланы по общей директиве Ставки. Теперь этот вопрос ликвидируется, и генералу Иванову послано указание не предпринимать ничего до предполагавшегося свидания его с государем в столице. Необходимо, однако, Михаил Владимирович, найти такой выход, который дал бы стране немедленное умиротворение. Войска на фронте с томительной тревогой и тоской оглядываются на то, что делается в тылу, а начальники лишены возможности сказать им свое авторитетное слово. Государь идет навстречу желаниям народа, и было бы в интересах Родины, ведущей ответственную войну, чтобы почин императора нашел бы отзыв в сердцах тех, кто может остановить пожар».

«Вы, Николай Владимирович, — выстукивал аппарат слова Родзянко, — истерзали вконец мое и так растерзанное сердце. Но повторяю вам: я сам вишу на волоске, и власть ускользает у меня из рук. Анархия достигает таких размеров, что я вынужден был сегодня ночью назначить Временное правительство. Проектируемая вами мера запоздала. Время упущено, и возврата нет. Народные страсти разгорелись в области ненависти и негодования. Хотелось бы верить, что хватит сил удержаться в пределах теперешнего расстройства умов, мыслей и чувств, но боюсь, как бы не было еще хуже… Желаю всего хорошего… Родзянко».

«Михаил Владимирович, еще несколько слов. Имейте в виду, что всякий насильственный переворот не может пройти бесследно, и если анархия перекинется в армию и начальники потеряют авторитет власти, подумайте, что будет тогда с Родиной нашей?..»

«Николай Владимирович, не забудьте, что переворот может быть добровольный и вполне для всех безболезненный, тогда все кончится в несколько дней…»

Этими словами, по-видимому, намекавшими на неизбежность добровольного отречения государя от престола, разговор закончился…

Ими ответственность за грядущие события перекладывалась как бы на плечи Рузского, который в течение всего того времени мучительно искал наилучшего выхода из создавшегося положения для возможности продолжения войны…

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ ФЕВРАЛЯ

И 1 МАРТА В РЕВОЛЮЦИОННОМ ПЕТРОГРАДЕ

Возбуждение в войсках усиливается… Ходят слухи о том, что весь Петроградский гарнизон присоединился к восставшим. Прежняя власть распалась окончательно. Генералы Беляев и Хабалов с жалкими остатками войск пытаются обосноваться в здании Адмиралтейства, но вынуждены оставить таковое под угрозой обстрела здания артиллерийским огнем. Оба они впоследствии арестованы. Разрастаются эксцессы, направленные против офицеров. С них срывают погоны. Люди в серых шинелях громят гостиницу «Астория», которая была отведена для офицеров, прибывших временно с фронта. Причиной этого разгрома выставляют вздорный слух, будто из гостиницы стреляли по улице. Под предлогом обысков и обнаружения полиции какие-то люди, разнообразно одетые, сопровождаемые вооруженными командами, врываются в квартиры, грабят их, шарят по чердакам, лестницам и подвалам. Разыскивают «протопоповские» пулеметы, коими будто бы по распоряжению непопулярного министра внутренних дел была вооружена полиция, якобы стрелявшая по толпе с балконов и чердаков… За полицейскими устраивают целые облавы и охоты, их ловят и толпами под конвоем куда-то уводят… По улицам бешено несутся из стороны в сторону броневики и автомобили, унизанные вооруженными солдатами, частью стоящими на подножках, частью лежащими на крыльях с уставленными вперед, по направлению движения, штыками… В них везут арестованных сановников прежнего режима в Государственную думу. Некоторые из этих сановников являются туда сами искать убежища от грозящих им насилий…

«Железнодорожники! — телеграфирует по всей железнодорожной сети империи председатель Государственной думы 28 февраля. — Старая власть, создавшая разруху всех отраслей государственного управления, оказалась бессильной. Государственная дума взяла в свои руки создание новой власти. Обращаюсь к вам…»