– Даже семь с половиной. Это случилось осенью, когда праздновали Конец сезона ураганов. Вдруг в городе появилась колдунья. Говорят, что она выходит из дому раз в сто лет. Она попросила Ханну отдать ей мальчика в ученики. Ну, та, понятное дело, отказала. А мальчик еще и нагрубил этой ведьме. Говорят, она не выносит грубостей. И мстит за них страшно. Вроде бы даже бывшего бургомистра заколдовала так, что у него речь отнялась. Он несколько лет молчал. А потом заговорил, но бранных слов больше никогда не произносил. То ли не мог их выговорить, то ли боялся колдуньи.
– И что было дальше с мальчиком? – поинтересовался продавец картофеля.
– Крейтервейс подняла руку, прошептала какое-то заклятье и все замерли. А потом сказала что-то вроде: «Глупые людишки. Марвин уже стар, не справляется с задачей. Если я не подготовлю ему преемника, вас всех убьют, а на месте города будет выжженный пустырь. Но у меня нет времени вам это объяснять». Сама я, правда, этого не слышала. Люди пересказывали ее слова друг другу и каждый раз по-разному.
– А кто такой Марвин? – спросил продавец картофеля.
– Как знать? – вздохнула плетельщица. – Тут каждый третий – Марвин.
– Дальше! – воскликнул Якуб. – Что было дальше?
– Все молча смотрели, как колдунья уводила мальчика. Никто и пальцем пошевелить не мог. А когда очнулись, было поздно – их уже и след простыл. Их искали, конечно, да только ее дом найти невозможно – он скрыт от людских глаз. С тех пор Ханна все время плачет и ждет, что ее сын вернется. А муж ее – лучшим сапожником был в городе! А после всего этого – запил. Люди жалеют Ханну, помогают ей, кто чем может. А какой мальчик был – красивый, добрый, работящий, к родителям – уважительный.
Якуб тихо отошел в сторону. «Семь лет, – шептал он, – семь лет… Это был не сон. Я жил все это время у колдуньи… я варил супы, пек пироги, лепил клецки… Зачем я ей понадобился? И почему она меня превратила в гадкого носатого коротышку? Неужели за то, что я ей тогда нагрубил? Как мне теперь показаться на глаза маме? Мама называла меня: «Мой красавчик». Говорила: «Не мальчик у меня, а картинка. Любая девушка за тебя пойдет».
Якуб побрел туда куда указала плетельщица. Он увидел мать со спины. Она действительно будто высохла, сгорбилась. «Бедная мама» – прошептал он. Якуб стоял далеко и Ханна не могла его слышать, но она будто сердцем почувствовала, что он рядом. Она вздрогнула, оглянулась и стала искать глазами сына. Из-под ее чепчика выглядывали поседевшие пряди, глаза потускнели, лоб прорезали глубокие морщины… Сердце Якуба содрогнулось от жалости и одновременно от страха – что она скажет, когда увидит его таким!
Ханна оглядела толпу, скользнула по нему невидящим взглядом и отвернулась. Потом повернулась опять – ей, видимо, захотелось получше рассмотреть уродливого коротышку. Их взгляды на миг встретились. «Мама! Мама!» – кричала душа Якуба.
– Мама, смотри, какой смешной коротышка! – раздался рядом детский голосок.
Это сказала курносая веснушчатая девочка лет шести. Ее держала за руку молодая женщина.
– Где? – спросил такой же веснушчатый мальчик, видимо, ее брат.
– Да вот же! Носатый такой. А руки у него какие длинные! До чего потешный!
–Тише, Тилли, так некрасиво говорить. Ты обещала себя хорошо вести, – сказала ей мать.
Ханна взяла что-то с прилавка и подошла к Якубу. В глазах ее была жалость смешанная с отвращением. Она протянула ему кулечек клубники и он машинально взял его. Поверх ягод блеснула серебряная монета.
– Эй, хозяйка! Почем ваша зелень? – позвала ее подошедшая женщина с корзиной. Ханна вернулась к прилавку.
Не в силах сдержать рыданий, Якуб бросился бежать с рынка, роняя по дороге клубнику.
Дальнейшее Якуб рассказывал неохотно. Мне пришлось задавать ему вопросы.
Что было духу он побежал обратно, к дому Крейтервейс, чтобы выяснить за что она с ним так поступила, вымолить прощение и вернуть свой облик. Он добежал до окраины, проплутал несколько часов у озера, но дом колдуньи исчез – его будто никогда здесь не было. Вдобавок над ним закружилась стая ворон, они грозно каркали, будто отгоняя его. Якуб вспомнил слова плетельщицы, что дом колдуньи найти невозможно и побежал, что есть духу в город. Там он направился в сапожную мастерскую, где работал его отец, хотя надежда на теплую встречу была слаба. Он бежал, слыша вслед хохот и насмешки в свой адрес. Но в мастерской отца не было. Его напарник сообщил, что он в кабачке. «Если повезет, то он придет завтра к полудню, когда проспится», – вздохнул напарник. Потом заинтересовался башмаками Якуба. «Что это за материал? – спросил он. – Заморский, что ли? Кто тебе смастерил такие башмаки, коротышка?»
Якуб ничего не ответил и побежал в кабачок. Отца он увидел прямо с порога. Тот был пьян. А на коленях у него сидела распутная девка, нарумяненная, вся в розовых кружевах. Весь кабак радостно загудел, завидев Якуба.
– Эй, коротышка, станцуй! – кричали пьяные мужики. – Покувыркайся! Мы нальем тебе пива.
– Эй, девки! – закричал какой-то моряк. – Даю золотой каждой, кто его поцелует. А ну, кто решится?