Конец света наступит в четверг

– Это не Леонард. Я его не узнаю… Он… слишком ласковый.

– Смерть всё ставит на свои места, Эдна. Прости меня за неприятности, которые я тебе причинил, за наши бесполезные препирательства, за то, что я не выносил твою стряпню и твои закидоны… Ты, конечно, здорово трепала мне нервы, но теперь этого не хватает. Семейный ад всё же лучше, чем одиночество в чистилище.

Старая дама нащупывает у себя в рукаве носовой платок. Он добавляет:

– Ну как, узнаешь меня теперь?

Она трясет головой, шмыгая носом. Потом нерешительно и с видимым отвращением дотрагивается до медведя, оседлавшего ее правое колено.

– Мне тоже этого не хватает, Леонард. Такая тишина в доме… Я никогда не научусь жить одна.

– У тебя же есть дети, – неуверенно отвечает он.

– Вот именно. Они сдадут меня в богадельню. Вилла теперь принадлежит им.

– Нет-нет, успокойся: я ее продал в обмен на пожизненное содержание, потому что мне нужны были деньги на исследования. Пожизненное содержание нас обоих: никто тебя не выставит на улицу.

– Может, поговорим о моих делах? – вмешиваюсь я, чтобы прервать это воркование.

Медведь и старая дама продолжают смотреть друг другу в глаза, будто меня нет.

– Я не хочу пережить тебя, – говорит она твердо и решительно. – Жизнь без тебя – ничто. Забери меня с собой, Леонард…

– Не сейчас, Нуну, – отвечает он в замешательстве. – Но обещаю, у нас будет еще шанс в другой жизни… если ты сделаешь то, что я скажу.

И он как можно деликатнее объясняет ей необходимость оставить его труп на дне океана и отдать властям чужой чип для того, чтобы дать ему время уничтожить Аннигиляционный экран.

– Ты опять взялся за свое? – возмущается Нуну.

– Это единственный способ, чтобы в один прекрасный день увезти тебя в свадебное путешествие в Рай.

– Смеешься?

– Да нет же, Нуну! Экран блокирует души, не давая им покинуть Землю, я тебе объяснял это сто раз! А если меня лишат чипа, я не смогу с тобой разговаривать. Слушай, у нас есть фантастический шанс: в двух шагах отсюда только что умер старик моего возраста; лицо у него разбито в кашу, а родственников нет. Будет достаточно, если ты подтвердишь, что это я.

Она молчит, нахмурив брови. Возможно, ее беспокоит, что из-за уничтожения экрана профессора посмертно объявят террористом.

– Леонард! – произносит она медленно и с нажимом, явно шокированная. – Я всё прекрасно поняла: ты хочешь, чтобы я опознала в чужом трупе тебя? И похоронила его в фамильном склепе!

– Не имеет значения, кому принадлежит труп, Эдна. Распечатав письмо, ты же выкидываешь конверт? Важно содержимое.

– Но это кощунство!

– Нет, это свидетельство любви! – раздражается он. – Если хочешь прожить со мной новую жизнь на том свете, ты должна помешать полиции найти мое тело! И точка!

– Ну нет! Теперь-то я тебя узнаю! – кричит она. – Ты совсем не изменился, всё такой же эгоист, даже не задумываешься о том, что испытывают другие…

– Как же ты мне осточертела, Эдна! – взрывается он и даже ударяет ее по колену. – Хватит пережевывать прошлое! У меня конкретная просьба, а время не ждет! Предпочитаешь остаться одна и на земле, и на небесах со своими дурацкими принципами – воля твоя, мне плевать!

Боясь, что он сорвет переговоры, я спешу объяснить вдове, что, если она откажется нам помочь, я стану сиротой. Она холодно оглядывает меня, будто я прервал их задушевную беседу.

– Да кто ты такой, в конце концов? – бросает она.

От неожиданности у меня чуть не срывается с языка: «Убийца вашего мужа».

– Это Томас Дримм, мой домовладелец, – объявляет медведь. – Он предоставил мне политическое убежище в своем медведе. В результате под угрозой оказалась жизнь его отца, и, пока ты трясешься над своим фамильным склепом, его пытают в Министерстве государственной безопасности!

Старая дама выдерживает взгляд пластмассовых шариков, потом искоса оглядывает меня и оборачивается к Бренде, кисло интересуясь:

– А вы, доктор, – какова ваша роль в этой истории?

– Такая же, как и у вас, госпожа Пиктон, – улыбается Бренда. – Я – добровольная жертва нерушимого союза этих двух психов.

Губы старухи перестают дрожать, лицо смягчается, но тут же снова искажается воинственной гримасой.

– Дайте мне мою палку, – требует она, резко вставая с кресла, и без всякого почтения сбрасывает мужа на ковер.

40

Над Деловым центром Нордвиля возвышается Голубой холм, поросший высокими деревьями, – это резиденция правительства. Здания двенадцати министерств, выкрашенные в небесно-голубой цвет, окружают Главный дом – особняк президента, который благодаря своей бирюзовой колоннаде, увенчанной золотым куполом с флагом на громоотводе, сильно смахивает на торт.

Такси останавливается перед центральным контрольно-пропускным пунктом. Бренда выходит, нацепив свою самую обворожительную улыбку.

– Это Томас Дримм, – говорит она.

С непроницаемым лицом офицер службы безопасности спрашивает, с кем у нас назначена встреча.

– Я не знаю. Скажите, что здесь Томас Дримм с поручением от профессора Пиктона, и вы увидите, кто ответит первым.

Не спуская с нее глаз, офицер что-то набирает на клавиатуре.

– А вы кто?