Конец цепи

Коннорс предупредительно кашлянул и попросил их следовать за ним.

Коннорс молча шагал по каменным коридорам, глубокие морщины беспокойства прорезали его лоб между бровями.

За ним эхом отдавались шаги Вильяма и Жанин, и где-то в глубине души он был доволен тем, что они наконец зашли столь далеко в своих знаниях.

Он оказался прав, а Франкен ошибался.

Не годилось держать их в неведении, не стоило ждать от них результата, когда они шли на ощупь в темноте.

Сейчас они, слава богу, могли говорить открыто.

Вопрос состоял только в том, сыграет ли это какую-то роль.

И его все чаще и чаще стало посещать ощущение обреченности, страх, что больше уже ничего нельзя сделать.

* * *

Телефон Кристины Сандберг лежал на столе перед ними, как часть плохо составленного натюрморта, среди бутылок с лимонадом и тарелок с едой, к которым никто не притронулся, в то время как их содержимое уже прилично остыло.

На улице спустилась ночь, но никто не спал.

Везде в окнах виднелся свет от телевизоров и экранов компьютеров, повсюду перед ними сидели люди и пытались понять, что же произошло. Они звонили своим родственникам и знакомым с целью проверить, добрались ли те благополучно до дома, и, не получив ответа, пытались снова и снова, и каждый раз, когда вдох облегчения раздавался в одном конце города, в другом у кого-то подкашивались ноги.

Кристина не знала, как долго она уже бодрствовала, но чувствовала страшную усталость. И каждый раз, когда начинала перемещать взгляд, комната, казалось, тоже приходила в движение, словно она была законсервирована в вязкой жидкости, где шевеление одного компонента сразу же сказывалось на других. А перед ней сидели Лео и Альберт с таким же отсутствующим видом, как у нее, или, точнее, у всех других посетителей наполовину пустого полуподвального паба.

Здесь царили тишина и покой, и вряд ли что-то могло нарушить их.

Помещение было темным, с улицы в него вела короткая лестница, а пейзаж снаружи навевал мысли о сказках, ведь именно во дворцах, расположенных в этой части города, вполне могли жить сказочные принцессы и принимать бесстрашных рыцарей, претендующих на их руку и сердце. Они оказались здесь по инициативе Альберта, поскольку именно этот район, по его словам, он обычно не посещал, и, хотя полиции сейчас, скорее всего, было не до него, Лео отвез их туда, куда он захотел.

За стойкой бара висел плоский телевизор и непрерывно показывал картинки с места катастрофы. Те же кадры снова и снова, и в то время как текстовая строка с последними данными о погибших беззвучно пробегала в нижней части экрана, она в искаженном виде отражалась на бутылках, расставленных на полках вокруг.

Они сидели здесь уже довольно давно.

Голодные, но не в состоянии есть.

Им требовалось собраться с мыслями, но шок еще давал знать о себе, и их идеи и мнения никак не могли приобрести законченную форму.

А на краю стола лежал желтый конверт.

Альберт достал его, как только они сделали заказ, и рассказал о его содержимом, именах и текстах и о страхе, которым было пронизано все послание. А потом показал почтовый штемпель и название региона, и Лео сделал фотографию при помощи телефона Жанин и отправил ее в редакцию в Стокгольм в надежде, что цифровой код франкировальной машины сможет привести к отправителю.

Кристина позвонила Пальмгрену, но он не ответил.

И на том все и закончилось.

У нее имелся свой план, но она также прекрасно понимала, что это длинный путь. И надеялась, что следующий шаг возникнет сам собой, однако пока из всех мыслей, посетивших ее за день, ни одна не годилась.

Первым нарушил молчание Альберт.

– Что произойдет теперь? – спросил он.

Кристина покачала головой. Она не знала.

– Мы будем ждать, – сказала она. – Это единственное, что нам остается.

В принципе этим они уже занимались.

А вечер шел своим чередом.

И на телевизионном экране за их спинами заголовки об авиакатастрофе сменили новые, набранные еще более жирным шрифтом, но на тот момент на него уже больше никто не мог смотреть.

Коннорс вел их по каменным проходам и далее через железные двери в более современную часть здания, вниз по стерильным коридорам с лампами дневного света и холодными стенами, пока не решил, что они наконец пришли туда, куда им и требовалось.

Когда он повернулся к ним, они обнаружили, что находятся в конце какой-то кульверты.

Пара ступенек из рифленого железа поднималась к очередной двери, а в остальном существовал лишь один путь оттуда, и по нему они сейчас пришли.

И в принципе дверь ничем не отличалась от всех других в подземных переходах, которые они уже видели. Кроме одного.

Предупреждающие таблички.

Данная дверь, вне всякого сомнения, не горела желанием что-то рассказать им, и делала это при помощи больших черных букв на желтом фоне и символов, означавших смерть, и предостережение, и биологическую опасность.

Посторонним вход запрещен.

Опасность заражения.

Вирус.