Конец Великолепного века, или Загадки последних невольниц Востока

Прежде всего в глаза бросается выкрашенная красно-белыми полосами огромная мечеть султана Хасана, стены которой еще хранят следы французских снарядов времен знаменитого кайрского мятежа[28]. Раскинувшийся перед вами Каир закрывает весь горизонт. Вдали зеленеют сады Шубры; справа — целый город из длинных рядов мусульманских гробниц, окрестности Гелиополя и бесконечная Аравийская пустыня, прерываемая горами аль-Мукаттам; слева Нил несет свои красноватые воды среди чахлых пальм и фиговых деревьев; Булак в полулье от Каира, стоящий на самом берегу реки, служит ему портом; зеленый, цветущий остров Рода — настоящий английский парк со зданием Ниломера у воды — как раз напротив светлых деревенских строении Гнзе; дальше — пирамиды, воздвигнутые у последних отрогов Ливийских гор, а южнее, в Саккара, — пирамиды, соединенные подземными ходами; за ними — пальмовая роща, покрывающая развалины Мемфиса, а на другом берегу Нила, ближе к городу, — Старый Каир, построенный Амру[29] на месте древнего Вавилона Египетского, наполовину скрытый арками огромного акведука, под которыми берет начало Халиг, огибающий кладбище Карафы.

Этот прекрасный бескрайний пейзаж оживляла ликующая толпа, заполнившая все площади и ближайшие предместья. Надвигалась ночь, и солнце уже погрузилось в пески впадины, тянущейся через пустыню Аммона, которую арабы называют безводным морем; вдали остался виден лишь Нил, а на нем — тысячи лодок, которые оставляли за собой на водной глади серебряную паутину, как на праздниках Птолемеев.

Но пора спускаться вниз и отвести взор от немой древности, секреты которой хранит засыпанный песками сфинкс. Интересно, смогут ли великолепие и догматы ислама оживить безмолвие пустынь и могил, или придется оплакивать еще одно уходящее от нас полное поэзии прошлое? Пришел ли черед рухнуть этому арабскому средневековью, продержавшемуся три лишних столетия, как в свое время у подножия памятников невозмутимым фараонам пала греческая античность?

Увы! Обернувшись, я увидел последние уцелевшие красные колонны дворца Саладина. На развалинах этого сооружения, великолепного по смелости замысла и изяществу, но хрупкого и недолговечного, как все гениальное, недавно возвели четырехугольную постройку из мрамора и алебастра, начисто лишенную элегантности и собственного стиля, похожую на хлебную биржу, но, как утверждают, здесь будет мечеть.

В самом деле, это будет мечеть, как, например, церковь святой Магдалины действительно церковь: современные архитекторы достаточно предусмотрительны, сооруженные ими храмы всегда смогут служить иным целям, если люди отвернутся от бога.

Тем временем члены правительства, к общей радости толпы, самолично вышли приветствовать прибытие махмаля. Паша и его домочадцы поочередно принимали платье пророка, привезенное из Мекки, святую воду из колодца Земзем и другие реликвии паломничества. Народу, толпившемуся в дверях небольшой мечети позади дворца, тоже было показано это платье. И вот с высокой террасы открылось великолепное зрелище иллюминированного города. Вдруг ожили вдали старые здания, обычно погруженные во тьму; казалось, на куполах мечетей вспыхнули светящиеся четки, на минаретах вновь зажглись уже виденные мною сверкающие кольца; изречения Корана, выложенные мозаикой из разноцветного стекла, засияли на фронтонах зданий. Полюбовавшись этим зрелищем, я поспешил отправиться на площадь Эзбекия, где происходила самая красочная часть праздника. В соседних кварталах все лавки были ярко освещены: булочники, зеленщики, торговцы жареным мясом заполнили первые этажи, кондитеры разложили невиданные лакомства — сахарные башенки и зверюшек, другие диковинные сласти. Повсюду стояли пирамиды и букеты из свечей: было светло как днем. Кроме того, по туго натянутому канату пускали зажженные кораблики — возможно, воспоминание о празднествах и честь богини Исиды, которое, равно как и многие другие, хранит в своей памяти славный египетский народ. Паломников, одетых во все белое, с более смуглыми, чем у жителей Каира, лицами, встречали повсюду как родных; посередине площади, там, где она примыкает к кварталу франков, происходили главные торжества; везде были натянуты навесы — не только для кофеен, но и для зикра, или песенных радений; около высоких шестов, украшенных флагами и фонарями, совершали свои действа кружащиеся дервиши, которых не следует путать с воющими дервишами, поскольку они по-разному приходят в состояние религиозной экзальтации: первые кружатся вокруг шестов, выкрикивая хриплыми голосами: «Аллах хайй!» («Аллах жив!») Шесты поставлены по четыре в ряд и называются сари.

^{Цитадель и мечеть Мухаммеда Али в Каире}