Конфидент

– Мы много пили, развлекались, в общем, жили в свое удовольствие. И вот однажды Бекка заговорила о магии совсем иначе. Сначала все ее слова казались шуткой, чем-то несерьезным, игрой, если хочешь. Может, поэтому мы с Экреном не насторожились. Ребекка умело подходила к вопросу. Она поддразнивала Экрена, играла с его самолюбием, с жаждой открытий. А мне она говорила о своей смертности, о бренности тела, о неприглядности старости.

– А ты хотел быть с ней вечно? – прошептала я непослушными губами.

– Да, хотел. Отчаянно хотел! Одурел от этой мысли. Она вскружила мне голову. И я помог Ребекке уговорить Экрена. Несмотря на жажду знаний, мой друг все же немного охладел, когда осознал всю суть просьбы Ребекки. Но мы насели на него оба и все же смогли убедить, что если даровать силу лишь одному человеку, Алададриэн не пострадает, а Улиэндер не заметит позаимствованной у него щепотки магии.

Итан запустил пальцы в волосы и с силой сжал голову руками. Продолжая рассказ, он больше не поднимал головы.

– Обнаружив нужное заклинание, Экрен доработал его. Мы собрали нужные ингредиенты для ритуала. Мой друг решил принять дополнительные меры предосторожности и отправился за помощью к брату, чтобы тот подстраховал нас в случае провала. Брион мог бы обернуть заклятие вспять, у него хватило бы сил. Но он лишь рассмеялся, отмахнувшись от брата и назвав все это пьяными бреднями. Его винить трудно, на самом деле. Он устал от наших выходок, почти постоянного пьянства и разгула. А возможно, он даже предположить не мог, что мы действительно решимся на это безумие. Представляю, как же он потом жалел об этом.

Очень странно было слышать подобные слова в адрес Бриона. Но возможно, и я сейчас понимала мага чуть лучше. Тяжело, наверное, возиться с двумя отбившимися от рук хулиганами.

– Первой неладное почувствовала моя мать. Улиэндер почти мгновенно отреагировал на вторжение, но мы были ослеплены первыми успехами и не заметили этого. Земля всколыхнулась, блики померкли, сияние святыни замерцало. Я снова и снова прокручиваю ту ночь в памяти, воскрешая каждую мелочь: любой звук, любой взмах руки, запах, цвет. Я ищу возможность прекратить… предотвратить непоправимое.

Мое сердце больше не выдержало, я соскользнула с кресла на пол, встала перед Итаном на колени. Взяла его ладони в свои руки и притянула любимого мужчину к себе на пол, а потом со всей своей нежностью обняла. Мне хотелось забрать его боль, облегчить его страдания, стать его утешением.

– Ты не мог знать, – сквозь слезы прошептала я.

– Я должен был, Этель. В каждом слове Бриона – истина. Мною руководила лишь страсть. Запретное желание. Я погубил этот мир. Чудесный мир, Этель! Ты даже не узнала его!

Итан поднял голову и посмотрел мне в глаза. Боль пронзила мое сердце, я едва справлялась с ней.

– Ты не смогла увидеть Алададриэн! Он был чистым и прекрасным. Это я сделал его таким жестоким и холодным. Я расколол Улиэндер, отнял его магию, отобрал силу и чистоту у Дриэна.

– Если бы ты знал, что так произойдет, ты бы в жизни не сделал ничего подобного, Итан. Ты не хотел его уничтожать. Ты просто не знал!

Он вновь уронил голову в руки и следующие его слова заставили меня прикусить губу до крови, чтобы рыдания не прорвались сквозь сцепленные зубы.

– Ты даже не представляешь, сколько молодых магов погибло, пытаясь напитать Улиэндер силой в ту ночь! Совсем молодых, Этель. Почти детей.

Сколько боли было в этих словах, сколько вины. Итан не смотрел мне в глаза, даже головы не поднимал, но я точно знала, что на его лице застыла мука, что жила с ним все эти четыре столетия.

– Юные дарования оказались ближе всех, – тихо, почти шепотом продолжал он, – их преподаватель почувствовал неладное. Они присоединились к нам, когда Экрен пытался обратить собственное заклинание. Я изо всех сил сдерживал Улиэндер, пытаясь не позволить ему разломиться. Но мы все уже понимали, что это невозможно.

Итан сделал несколько глубоких вздохов, набираясь сил. Он мягко сжал мои пальцы, а потом высвободил руки и поднялся. В комнате повисла тягостная тишина. Итан налил себе выпить, а потом внезапно дернул головой и застыл, будто прислушиваясь.

– Времени совсем мало, Этель, – вздохнул он. – Брион уже пробивается сквозь мое заклинание, долго оно не выдержит.

– Что будет с тобой? – едва шевеля губами от ужаса, спросила я.

– Не знаю, – честно ответил Итан. – Суд… или сразу казнь.

– Они четыре сотни лет не могли определиться с наказанием, хотя, как по мне, ты уже давно наказан, – рассердилась я.

Итан повернулся, и я заметила, что он горько усмехнулся.

– Не думай сейчас об этом, мне нужно закончить свой рассказ, – сделав большой глоток, сказал он. – Дрэвон, так звали учителя юных магов, осыпал нас с Экреном проклятиями. Он тоже знал, чем все это обернется. Он гнал прочь своих учеников, но они его не послушались. Около двух десятков ребят встали тесным кругом и тоже попытались разрушить наше колдовство. Мы с Экреном будто очнулись в тот момент – окончательно очнулись, понимаешь?