Конфиденциально. Ближний Восток на сцене и за кулисами

Как бы в ответ Барон предложил, как он сказал, «чисто абстрактно, теоретически рассмотреть ряд идей». Может ли, например, Египет согласиться передать Шарм-аш-Шейх Израилю при заявлении последнего, что он признает его как часть египетской территории. Я ответил, что, с моей точки зрения, это невозможно. Аналогичный ответ был дан Барону, когда он спросил о моем мнении, может ли Сирия согласиться на постоянное размещение военных постов Израиля на Голанских высотах при сохранении сирийского суверенитета над их остальной частью.

Барон явно занервничал, когда я коснулся намеков Меир о готовности сбивать наши самолеты. «Неужели она не понимает, как мы ответим на это. Или думает, что американцы помогут, пойдя на риск ядерной войны?» — «Нет, конечно нет, — быстро сказал Барон. — Ваш приезд очень важен. Нужно идти к доверию, а оно сразу не создается». Барон заговорил о восстановлении дипломатических отношений СССР с Израилем. Я не имел полномочий обсуждать этот вопрос и откровенно сказал об этом Барону.

Встреча с М. Даяном происходила в Западном Иерусалиме в отеле «Хилтон». Мы заехали в подземный гараж и поднялись на лифте. В гостиничном номере нас ждал Даян, который сказал: «Мне приказано явиться сюда и встретиться с вами». Улыбнулся, услышав мой ответ: «А я думал, что вы сами отдаете приказы». Очевидно не без знакомства с содержанием моих бесед с Меир и Бароном, Даян сказал о стремлении Израиля «избежать любого столкновения с советским военным персоналом в Египте, израильские ВВС имеют прямые инструкции в отношении этого». Между тем, по его словам, накануне прекращения огня в зоне канала израильские самолеты были атакованы нашими. «В случае продолжения таких атак, — сказал он, — нам нужно либо отходить от канала, либо защищаться в воздухе. У нас нет выбора, кроме как принять последнюю альтернативу». Спросил у Даяна, считает ли он, что выбора альтернативы лишены другие, например СССР. Подчеркнув стремление Советского Союза ослабить напряженность и привести дело к урегулированию на Ближнем Востоке, вместе с тем обратил его внимание, что наша страна имеет ряд обязательств, вытекающих из политики достижения мира в интересах и Израиля, и арабских народов. Отметил также близость ближневосточного района к нашим границам и поэтому особую чувствительность СССР к событиям на Ближнем Востоке, заинтересованность в стабильном урегулировании конфликта. А такая стабильность может быть достигнута лишь при компромиссном решении.

Даян не спорил по этому вопросу. Не оспаривал он и моего вывода о том, что нет военного решения. На слова «Израиль не в состоянии оккупировать Египет или Сирию, удержать оккупацию, да никто и не позволит ему сделать это» Даян отреагировал следующим образом: «Мы понимаем, что военные действия с арабами закончатся тем же положением, которое существует сегодня, — линией разграничения сил. Но и арабы ничего не добьются возобновлением военных действий».

Естественно, не был обойден вопрос о палестинском государстве. Даян был максимально прямолинеен и здесь: «На территории Палестины есть мы и есть Иордания. Такое положение нас устраивает». Посчитал нужным сказать Даяну, что решение вопроса о государстве — за палестинцами и навряд ли они кому-то позволят решать эту проблему за себя.

Из разговоров можно было прочувствовать заинтересованность израильского руководства в крайнем случае согласиться с частичным отводом войск на Синае. Но Меир и особенно Эбан проявляли негативизм, может быть показной, к этой «американской идее».

Судя по моим беседам, израильское руководство сделало ставку на сохранение положения, сложившегося после войны 1967 года, — оно хотело бы заморозить ситуацию на Ближнем Востоке на длительный период.

Должен сказать: несмотря на то что придерживались по большинству обсуждавшихся вопросов противоположных взглядов, иногда выражавшихся в достаточно резкой форме, чувствовал стремление, особенно Барона и Фрейера, снизить накал страстей за счет гостеприимства. Запомнился ужин в венгерской таверне в Тель-Авиве, где присутствовали Барон с супругой и личная секретарша премьер-министра Лю Каддар. Она неуклюже вмешивалась в светский разговор, что коробило жену Барона, которая явно не воспринимала вульгарностей, но все-таки относилась к госпоже Каддар с внешним респектом, видимо понимая ее значение.

С Фрейером был в кино. Не помню, какой фильм смотрели, но был удивлен тем, что зрители, заполнившие кинозал, были так похожи на арабов — и внешне, и по поведению — свистели, когда порвалась лента, — как будто сидел в кинотеатре в Дамаске или Багдаде. Побывал на севере Израиля, но отказался поехать на оккупированные территории — Голанские высоты или Западный берег. Сопровождавшему меня гиду был представлен как «ученый из Финляндии».