Конфиденциальный источник

Призраки. Барри продал мне билеты первой версии «Дворца Цезаря» в день своей смерти. Один из них я теперь ищу по всей квартире. «У меня такое чувство, что тебе повезет на „Цезаря“», — сказал он мне.

Барри счел бы это знаком. Возможно, сам Барри посылал мне знак. Они являются не так часто. И им надо следовать.

Я сжала монеты. Два доллара. Внутренний голос советовал сохранить их на сушку белья. Другой говорил, что влажные вещи можно бросить на заднее сиденье машины и позволить солнцу завершить работу.

Миссис Фрейзер придвинула чашу с билетами «Тутси ролс» и «Ред хотс».

— С новыми лотереями всегда больше шансов.

Вот и Барри так считал. Если бы я выиграла пять тысяч долларов, это решило бы все мои финансовые проблемы. Я отдала бы долг матери и пополнила баланс на кредитках. Еще и осталось бы немного отпраздновать удачу. Это же не казино. Много не потеряешь. Всего пару долларов.

Миссис Фрейзер смотрела на меня с довольным видом, уверенная, что дело в шляпе. Видимо, она почувствовала, насколько мне нужен счастливый поворот судьбы. Последний билет, почему бы нет?

Вдруг открылась дверь, и меня напугал гортанный смех гоблина, словно потешавшегося над моими мыслями. Вошел мужчина в бумажной треуголке и комбинезоне, запачканном штукатуркой. Он спросил, есть ли пиво «Наррагансет», желательно холодное. С той же доброжелательной улыбкой миссис Фрейзер указала на холодильник в дальнем углу помещения, потом снова переключилась на меня. Она ничего не сказала, но на лице ее было написано неодобрение того факта, что мужчина пьет на работе. Она смотрела на меня не мигая. Я пошла на попятную: душа моя трепетала, пальцы сжались в кулак, не желая расставаться с двумя долларами мелочью. Алкоголь, азартные игры, звонки на радио — это все одно и то же. Когда миссис Фрейзер встала на цыпочки, чтобы оторвать билет из пластмассового автомата, я ее остановила.

— Мне сегодня не везет. — Сунув монеты в карман юбки и собрав всю волю в кулак, я вышла из магазина.

Когда я вернулась в бюро, там звенел телефон. Кэролайн одарила меня скептическим взглядом:

— Сколько у тебя было белья на этот раз?

— Очень много, — ответила я, снимая куртку.

Она махнула на телефон:

— Возьми трубку. Трезвонит уже полчаса. Действует мне на нервы.

Ясное дело, кто это. Леонард оставил уже два сообщения на автоответчике: одно — до моего прибытия на работу, другое — пока я загружала одежду в стиральную машину. Он повторял одно и то же: мол, переступил через дозволенные границы, потому что его дело правое и очень важное, потому что он чувствует личную ответственность за предотвращение легализации казино в штате. Я знала: стоит мне поднять трубку и услышать, как Леонард разглагольствует о высоких материях себе в оправдание, и я яростно брошу ее обратно. Не хотелось бы объяснять потом Кэролайн, кто заслужил подобное обращение.

Телефон замолк. Я повесила куртку на крючок и опустилась в кресло. Наступила долгожданная тишина. Начальница посмотрела на меня:

— Вешает трубку, когда срабатывает автоответчик, и снова набирает, будто ему больше нечем заняться.

— Вот надоедливый, — заметила я.

— Да уж. — Кэролайн не сводила с меня глаз.

Наступила тишина, и через минуту я схватила стопку пресс-релизов и принялась печатать: «Учителя начальной школы Южного округа просят учеников принести в школу конфеты, оставшиеся после Хэллоуина. Сладости будут переданы женскому приюту в Ньюпорте».

Кэролайн уставилась в монитор. Я только-только разделалась со вторым пресс-релизом о клинике для похудания при Университете Род-Айленда, как снова зазвонил телефон.

Начальница резко повернулась и сказала:

— Не знаю, от какого ухажера ты пытаешься отделаться, но нельзя же работать в газете и не отвечать на звонки.

Я могла сделать вид, будто ошиблись номером. Скажу, что это не центральный офис, а бюро Южного округа, и набрали не ту цифру в конце.

— Южный округ, Хэлли Ахерн, — деловито произнесла я в трубку.

Оказалось, это не Леонард, а Мэтт Кавано.

Сердце заколотилось. Кэролайн продолжала наблюдать за мной.

— Прокуратура, — беззвучно пошевелила я губами.

— Хотел спросить, слышала ли ты новость, — сказал Мэтт. Голос звучал теплее, чем можно было ожидать при нынешнем отношении ко мне общественности. — О Викторе Дельриа.

О том, что он не наемный убийца? И никак не связан с организованной преступностью? Не слишком ли поздно говорить мне об этом?

— Что за новость?

— Он умер час назад. В больнице Род-Айленда. Я подумал, тебе следует знать.

У меня пропал дар речи. Не из-за смерти Дельриа, который давно находился в коме. Из-за широты жеста Мэтта. Несмотря на то, какой идиоткой я себя показала, он счел своим долгом поставить меня в известность.

Я не сказала ему, что вынуждена передать эту информацию в центральный офис, где Дороти даст задание надежному журналисту, который напишет все как надо. Должно быть, Мэтт решил, будто я тотчас возьмусь за новую статью, и это уже никак не отразится на его деле, где я могла быть свидетелем.

— Спасибо, что держишь меня в курсе.