Конфликты в Кремле. Сумерки богов по-русски

Какой вывод из этого следует? Ответственность и самокритичность всегда и во всем плюс принципиальность. Чтобы моральное единство стало по-настоящему весомым, партии и всему обществу надо очиститься от безнравственности, вернуть непреложность коммунистическим заповедям. Ленин не зря требовал, чтобы с коммуниста был двойной и тройной спрос за небрежение своими обязанностями, за всякое злоупотребление и особенно умышленное преступление. Большое дело должны делать незапятнанные руки и горячие сердца.

С некоторых пор частенько можно услышать и прочитать, что на рубеже 1970–80-х годов в советском обществе накапливались усталость, апатия, разочарование. Спросим же строго – почему? Могло ли быть иначе без возрождения ленинизма? Не фрагментарно, а как целостного учения. Без придумывания квазитеоретических декораций под стать тогдашней наличности.

До чего мы докатились. Ленина разучились читать, а читая, понимать. Гениального мыслителя и революционного практика начетчики умалили до Ленина-оракула и Ленина-иконы. Для чего? Чтобы не промахнуться и не выпасть из обоймы. Сиди, нанизывай цитатку на цитатку и изображай на лице умную мину.

Где же вы найдете у Ленина пропись, чем нам заниматься с 1 января 1988 года, через год или 100–200 лет? Естественно, Ленин разборчивой кириллицей записал, что должно быть исключено при всех условиях, – не ханжествовать, не двурушничать, не воровать, не праздновать труса. Он назвал и выстроил в ряд родовые признаки советского социалистического строя. И кроме того, дал настоятельный, категорический совет – жить своим умом. А для этого – учиться. Учиться у главного и самого взыскательного учителя – у жизни. Учиться коммунизму, ибо коммунистами не рождаются, ими становятся. Учиться на собственном опыте, но не чураться и опыта других.

Сталин же поступал почти во всем наоборот. Он поставил строй с ног на голову. Под видом ликвидации «кулачества как класса» он нанес удар по крестьянству как классу и союзнику пролетариата. Противопоставил государство обществу, перессорил друг с другом все виды собственности, категории политэкономии. Хотел, но не успел перетасовать все классы и слои населения, чтоб жило оно, не помня родства, в работном доме.

Понадобятся годы, прежде чем удастся возродить уважение к кормилице земле, к нелегкому сельскому труду, к труду вообще, а не только изысканному элитарному. Уйдет не одна пятилетка, чтобы заработал на полных оборотах экономический механизм хозяйствования, который мы привели на смену изжившего себя административно-командного.

Будем, однако, откровенны сами перед собой: административно-командный стиль поразил не только экономику. Он пронизал все наше бытие. Бытие всех от мала до велика. Потребуются десятилетия, пока мы закроем все прорехи, образовавшиеся или умноженные из-за черствости, неуважения к физическому и душевному здоровью общества, пренебрежения нуждами самых уязвимых его членов – детей, варварского отношения к природе. Пока мы изведем внутри себя психологию временщиков, что побуждает делать дело кое-как, если уж его вовсе нельзя не делать. Перестанем экономить на копейках для показухи, чтобы ничтоже сумняшеся растратить миллионы на исправление брака и глупостей.

Коммунисты, поставившие целью помочь человеку труда распрямиться, вздохнуть полной грудью, почувствовать себя рачительным хозяином земли, на которой он живет, что же мы забыли, чему присягали? Или нас не волнует, что, пройдя сталинские университеты, большинство поныне существует с оглядкой, страшится ошибиться, дует на холодную воду, подстраховывается и перестраховывается, не спешит воспользоваться правами, которые перестройка уже ему предоставила дома и на производстве?

Не надо строить иллюзий – сталинизм не враз забудется. В том числе по причине нашего национального характера. На Руси во все времена чутко реагировали на оттенки и акценты. В наш просвещенный век да с дублеными спинами и подавно. И если в центральной газете вдруг появляется материал, подвергающий сомнению уместность для коммуниста трудиться в сфере торговли или примкнуть к кооперативному движению, то думные дьяки, что по лавкам и завалинкам сидят или в мягких креслах устроились, наскоро вычисляют: ага, решение ЦК – это лакмусовая бумажка, дабы отделить семена от плевел, проверить, кто зрел, а в ком червоточина.

Возьмем другой пример – закон об индивидуальной трудовой деятельности. Если он вводится в действие под аккомпанемент кампании против «частника» и рассылки приглашений на собеседование в ОБХСС, то вряд ли призыв не бить баклуши, а заняться выгодным для себя и общества делом вызовет повсеместный позитивный отклик.