Конфлизм

– Я же говорила, что он гений! – вскочила Тамара, поцеловала физика в щеку. – Я в тебе не сомневалась!

Валик и Петрович обменялись взглядами.

– Он сошёл с ума! – сказал толстяк.

– Либо недоумки мы, – ответил Валентин Сергеевич.

– Не исключено, – задумчиво проговорил Феофанов, изучая лицо сотрудника. – Если быть точными, эксперимент по сути подтвердил эффект эвереттовского расщепления.

– В смысле? – озадаченно вздёрнул брови Валик.

– Мы стали свидетелями масштабного расширения вакуума с локальным нарушением мерности. К каждому из трёх измерений – длины, ширины и высоты, подсоединилась линия пятёрки, в свою очередь развернувшая новый вид континуума. Запутанность и проявилась в виде дополнительных ощущений и переживаний. Это уровень психо- или метафизики, а не космологии. Наш мозг принципиально не в состоянии видеть свёрнутые измерения и тем более – развёрнутые, но дополнительное поле вызывает в нём рост связей, и нам становятся доступными эффекты высших гармоник.

– Не всем, – с огорчением покачал головой Валентин Сергеевич. – Я минарета не видел.

– Почему бы нам не повторить развёртку пятёрки? – глубокомысленно предложил Петрович.

– С этими бы результатами справиться, – хмыкнул Валик.

– Да мы почти ничего и не записали.

– Не сходи с ума! Тебе не десять лет, и это не школьная лаборатория.

– Нет, я серьёзно. Мы практически не успели разобраться со своими ощущениями. Мало видели. Не огляделись. Надо только обзавестись датчиками пси-полей и видеокамерами, чтобы каждый мог представить личный отчёт.

– Но ведь защита «мерина» не выдержала, – заметила Римма. – Облако изменённого вакуума пронзило весь бункер. Что будет, если оно охватит весь корпус? А то и весь институт?

– Расходимся по местам, – объявил Феофанов. – Вытащим из компьютера все записи, проанализируем и решим. Тимофей Архипович, ваши расчёты в машине?

– Так точно.

– Скиньте мне по чистому треку, я посмотрю.

Тимофей кивнул, выходя за коллегами.

И в этот момент в помещение вошла Руна.

Женщины обрадованно приветствовали возгласами ставшую своей хранительницу IT-секретов.

Тимофей остановился, глядя на «шпионку».

Выглядела она и в самом деле сногсшибательно, одетая с виду в простенький деловой костюмчик серебристого цвета, но юбочка женщины была выше колен сантиметров на двадцать, и взгляды мужчин невольно ласкали её красивые ноги исключительно эффектной геометрии.

Ничуть не стесняясь, она улыбнулась под взглядом застрявшего в воздухе молодого человека, прошла мимо, направляясь к углу Феофанова.

– Как тут у вас свежо.

– Мы провели запуск…

Руна задержалась, по лицу женщины прошла тень.

– Удачно?

– Тут такое было! – ответил вместо Тимофея Валик.

– Расскажете?

– Это к шефу.

– Есть новости? – спросил Тимофей.

Она поняла вопрос.

– Сбросила всю инфу Валере. Потом поговорим. – Руна скрылась за перегородкой.

– Что у вас за дела? – поинтересовался Петрович.

– Дела как сажа бела, – пробормотал Тимофей, подсаживаясь к своему столу и гадая, удалось ли Руне что-то ещё узнать про людей, заставивших хакершу по имени Гюрза служить какой-то организации от имени ФСБ.

Глава 10

Подмосковье. Люблино. 1 июля

Ночью Житомирскому приснился страшный сон, будто он на машине провалился в болото и захлебнулся мерзкой жижей. Поэтому в офис начальника службы безопасности компании Шторма он ехал с тяжёлым сердцем. А повод волноваться был.

Гюрза, она же Руна Лаптева, так и не поддалась его чарам, а потом и угрозам, пригрозив в ответ зарезать полковника, если он будет продолжать в том же духе. А зарезать она вполне была способна, обладая неженской силой и неженской волей.

Во-вторых, она пока так и не хакнула информацию о результатах экспериментов лаборатории, ссылаясь на отсутствие связи её компьютеров с другими сетями. Поверить в это Житомирский поверил, но, с другой стороны, его бесила позиция Руны, разворачивающей деятельность слишком медленно. Между тем косвенными путями удалось узнать, что эксперименты «Илэвен» продолжаются и ее сотрудники близки к решению задачи – управлять генератором развёртки измерений как дезинтегратором материи, то есть оружием, способным нейтрализовать молекулярные связи и разрушать вещество.

Существовала и третья причина плохого настроения Житомирского, связанная непосредственно с физиком Бодровым. Этот павлин (по мнению Клавдия) явно ухлёстывал за хакершей, а главное – видел его во время встречи с Руной, и это могло аукнуться в будущем.

Шторм Борис Маргелович (назвавшийся Руне Дементием Лазаревичем) принял полковника в своём кабинете, напоминающем больше антикварный салон, после получасового маринования в приёмной. Увидев мрачную физиономию Житомирского, Шторм покривил бледные губы и поинтересовался:

– Съел чего или заболел?

– Не выспался, – угрюмо буркнул Житомирский, не желая выдавать истинную причину недовольства.

– С бодуна, что ли?

– Вроде того.

– Как говорится, так хорошо вчера нам было, что очень плохо до сих пор.

Клавдий отвёл глаза.

– Мне нужны люди.

Борис Маргелович нахмурился.

– Не уверен, что это поможет делу. Знаешь, что такое эффект Рингельмана?