Конфуций за 30 минут

То, что нам сегодня известно под названием "Лунь юй", естественно, не является изначальными словами Конфуция и, более того, - хронологически точным описанием событий его жизни. Это скорее труд политический - облик Конфуция в нем подан так, как он представлялся правильным государству. И в этом смысле "Лунь юй" - не книга о том, как говорил и действовал Конфуций, а описание того, как он должен был бы действовать и говорить.

Очевидно и другое - через бесконечный частокол увещеваний и "мудрых высказываний" проступает живой, реальный Конфуций: громогласный и сомневающийся, осторожный и решительный, торжествующий и покинутый духами. Именно "Лунь юй", а не исторические описания Конфуция, сделали его облик чрезвычайно обаятельным, живым и очень сложным.

Что вообще мы подразумеваем, говоря о "Лунь юй"? На первый взгляд, здесь все достаточно просто - это компиляция высказываний и событий из жизни Конфуция. Частично высказывания, встречающиеся в "Лунь юе", повторяются в "Ли цзи" ("Записях о ритуале") иногда абсолютно точно, но чаще в переложении или с небольшими изменениями. Ряд историй и высказываний также повторен в более поздней книге "Мэн-цзы", но так или иначе нигде не встречается точной "кальки" исходного текста.

В современном варианте "Лунь юй" содержит 20 книг или глав. Традиционно главу принято называть по первым значимым словам этого раздела, например, глава первая именуется "Учиться и...", глава вторая - "Осуществлять правление" и т. д.

Известная нам сегодня структура "Лунь юя" сложилась не сразу, очевидно, что по Китаю ходило несколько вариантов или списков этого труда, причем каждый считался "истинным". Такая ситуация складывалась вокруг практически всех известных китайских духовных произведений, в том числе, например, "Лао-цзы", "Чжуан-цзы", "Мэн-цзы": одновременно циркулировало несколько версий, составленных учениками и последователями, которые оспаривали право первенства и истинности в продолжении традиции.

Сегодня невозможно назвать точную цифру количества разных вариантов "Лунь юя". К концу I века было известно по меньшей мере три труда, которые потом легли в основу "Лунь юя". Два труда были связаны с названиями царств "Лу лунь" - "Речения царства Лу" из двадцати глав, и "Ци лунь" - "Речения царства Ци" в двадцать две главы. К последнему труду прилагались еще две главы - "Вэнь ван" и "Ши тао", которые хотя и являлись частью общего корпуса текстов, но все же повествовали не о Конфуции. Третий труд получил название "Гу лунь" - "Древние речения", он состоял из двадцати одной главы и был обнаружен, по преданию, в стене дома Конфуция.

Именно эти три "Речения" перечисляются в самом раннем упоминании о труде Конфуция - "Истории династии Хань", принадлежавшем кисти известного историка Пань Гу. Хроники эти, дошедшие до нас с большими лакунами, были закончены в I в. н. э., и таким образом мы имеем достаточно позднее упоминание о беседах Конфуция - со времени его ухода из жизни прошло более четырехсот лет.

Эти три сборника "речений" были во многом схожи, но все же не одинаковы. Прежде всего они заметно расходились по своему объему. Скорее всего "Ци лунь" был самой обширной компиляцией речений Конфуция, по своему объему этот труд превосходил "Лу лунь", о чем, в частности, упоминает историк-конфуцианец Лю Дэмин (556-627). В точности сложно сказать, то ли "Речения царства Ци" содержали большее количество глав, то ли по числу высказываний и стихов были более многочисленны.

Очевидно, что канонизации Конфуциева учения еще не произошло - этого просто не могло случиться при наличии трех (а возможно, и большего количества) вариантов его высказываний. А это значит, что до того Конфуций не только не считался "учителем учителей", но занимал в исторической ретроспективе позицию немногим выше, чем ряд других духовных учителей. Такое множество вариантов трудов одного и того же мудреца можно считать нормативом ранней истории Китая. Достаточно упомянуть, что известно несколько списков "Дао дэ цзина" ("Канон Пути и Благодати") Лао-цзы, где встречаются разночтения. Более того, обнаруженный в 90-х гг. вариант этого трактата, записанный на бамбуковых дощечках (до этого варианты II в. были записаны на шелке, т. н. "шелковые книги"), оказался существенно, почти в два раза короче, чем широко известная сегодня версия "шелковых книг". Таким образом, слова мудрецов дополнялись, дописывались и в конце концов превращались в компиляцию, но компиляцию высказываний не только самого духовного наставника, но и мыслей его учеников и последователей по принципу "что мог бы сказать учитель по этому поводу".