Конго Реквием

Виар нахмурился. Рокот парома заполнил все небо.

– Разве оно уже не состоялось? – спросил он, доставая из кармана мобильник и глянув на экран. – Гроб доставили на остров три часа назад.

– Ты неплохо осведомлен, – улыбнулся Эрван, – но я сначала должен был заехать к нотариусу. Меня ждут на церемонии.

Виар приложил руку к сердцу и поклонился:

– Приношу свои нижайшие. Мы будем тебя сопровождать.

– Ты – та последняя морда, которую Старик хотел бы видеть на своих похоронах.

Полицейский достал электронную сигарету и принялся попыхивать.

– Мне бы тоже не понравилось, если бы Морван пришел пописать на мою могилу.

– Вот что я тебе предлагаю: ты позволяешь мне отплыть на остров, я хороню отца и проведу ночь у него в доме. Потом с первым катером утром прибуду на пост.

– А звездочка с неба тоже в меню?

– Я серьезно. Оказавшись там, как, по-твоему, я смогу смыться?

– А лодки?

– Сегодня ночью низкий отлив. Это последний паром, до завтрашнего утра больше ничего не будет. На острове я пленник.

На самом деле Эрван представления не имел о времени приливов, и, кстати, Бреа никогда не оказывался полностью отрезанным от Большой земли. Но довод, похоже, попал в точку.

– Ладно, – выплюнул Виар вместе с клубом пара из электронной сигареты. – Оставим тебя в покое до завтрашнего утра. Мое слово.

Катер причаливал.

Неожиданно дружеским жестом Эрван взял своего врага за плечо и прошептал на ухо:

– Твое слово? Как можно доверять мужику, от которого валит пар?

128

Бреа всегда вгонял его в тоску: он там задыхался. Островитяне, несмотря на их вполне спокойный вид, казались ему стадом, сбившимся на этом кусочке земли, словно жертвы кораблекрушения, ожидающие помощи. На сегодня единственным утешением служило то, что в середине ноября остров будет безлюден.

Когда он уже был на борту, зазвонил мобильник: Гаэль. Пятый ее звонок после полудня. Ему казалось, что вибрации становились все нервознее и агрессивнее, передавая ярость сестрицы. Он не стал отвечать, но послал СМС: «Я на пароме».

Катеру потребуется не больше четверти часа, чтобы пересечь фарватер Ферла. Он успеет на церемонию. Лоик достаточно взрослый, чтобы разобраться со священником и могильщиками.

Будь что будет, но все пройдет так, как того желал Старик. Жаль, что сегодня не воскресенье…

Дождь усилился, но Эрван предпочел уйти с крытой палубы и устроиться на носу. Облокотившись о леер, Эрван выкинул из головы воспоминания о Виаре с его мордой, похожей на плохо подтертую задницу. Об этой проблеме он подумает завтра, когда Падре будет похоронен.

И все же он проверил свои мейлы и СМС. Никакой весточки от Сандоваля, значит Фарабо все еще в бегах. Он подумал о предсказании Ласея: «Это он идет по вашему следу». Твои бы слова да черту в уши… Если убийца объявится, он прикончит его без суда и следствия. Если же этого отморозка арестуют где-нибудь еще, Эрван отправится туда, чтобы убрать его, – и какую бы версию происшедшего он ни предложил, никто не станет преследовать его в уголовном порядке. Бешеных собак усыпляют.

Он поднял голову и подставил лицо дождю. Ни одного пассажира на борту. Тяжелый паром возвращал вас к основе основ: воздуху, морю, железу. Капли бились о крышу позади него. Волны под ногами трещали, словно он плыл на ледоколе. Металлический крашеный леер давал ему ощущение холода и жесткости, в полном согласии с насыщенным водяной пылью ветром.

Подумать только: Морван когда-то пощадил Фарабо… Эрван не проявит такой снисходительности. Возможно, Фарабо и был жертвой экспериментов Ласея, но с ним следовало покончить. В память об Одри Венявски, Жаке Сержанте, Виссе Савири, Анн Симони и других…

А потом он займется Ласеем. По его поводу еще оставались сомнения. Отдать профессора в руки правосудия, несмотря на заградительный огонь, который противопоставит ему Виар со товарищи. Или же просто выпустить ему три пули в брюхо на фоне розового гранита. А еще можно… Эрван остановился в своих раздумьях. По сути, после похорон отца все, что ему останется, – это вернуться на континент, протянуть руки, чтобы на них надели наручники, и выслушать список выдвинутых против него обвинений, который все рос и рос.

Опять мобильник. Больница «Жорж-Помпиду». Он вернулся под палубный навес и снял трубку. Врач, которого они видели накануне.

– Что там? – грубо спросил Эрван.

– Ничего хорошего сказать не могу. Мы провели еще ряд обследований сегодня утром и сделали электроэнцефалограмму. Кривая активности практически прямая…

Невозможно сказать, что он чувствовал. И к кому именно. К женщине, которая его вырастила? К убийце Кати Фонтана? К искупительной жертве Морвана?

– Помимо прочего, – продолжил медик, – такая линия свидетельствует о резком упадке… В общем, эти признаки указывают на худшее: необратимую кому.

– Сколько еще осталось?

– Что вы хотите сказать?

Дождь, несомый ветром, добрался до него и в убежище: Эрван чувствовал его острые уколы на затылке. За серой занавесью приближался Бреа.

– Сколько времени она еще продержится в таком состоянии?