Конъюгаты: Три

Она так ворчит только потому что ворчание свойственно ей. На самом деле хочет поощрять эти его словесные потуги, так как он считает, что может хоть как-то объяснить ей свои чувства только физически. Как животное. В смысле, человек и есть животное. И ничто природное ему не чуждо. Но у него комплекс, что речью он никак не дотягивает до того, чтобы донести то, что у него на сердце. Оттого все эти брутальные шуточки, косноязычие и наоборот понос златоуста.

— Так значит у Арсена какие-то собственные особенности?

— Не думай о нём. Посмотри на меня. Кроме всех этих детей у тебя ведь есть я.

— Ладно.

— Кстати, я должен был тебе кое-что сказать. Совсем забыл со всей этой кутерьмой.

— Не говори. Потом. Когда-нибудь потом. Дай мне полюбоваться на тебя.

— Ну Далила. Не говори так.

Сидят. Свет пятнышками пробивается через маленькие листочки прекрасно зацветшей ивы, из-за чего кожа Хрисанфа приобретает удивительный золотисто-красный оттенок. Он перебирает в пальцах тонкие кончики её волос и опускает глаза от смущения.

— Хочешь, принесу сок?

— Нет же. Так красиво. Посидим ещё здесь.

Ему неловко от её созерцательного акта, поэтому запускает руки и закрывает двери беседки, чтоб никто случайно не зашёл.

— Не говори так. Но вот так гораздо красивее. Когда мы вместе.

Расслабляется, отпускает свои давишние проблемы.

У Хрисанфа довольно обманчивый рост (албын уцуох). Он хорошо сложен, и сложен так пропорционально и непропорционально, что у Далилы случилась проруха. Она изменила своему вкусу не влюбляться в высоких мужчин. Потому что внешне её муж абсолютно не выглядит долговязым или длинноногим (хотя у него длинные ноги и длинные руки). Нигде у него не торчит и не выпирает. Всё очень комплексно, слаженно, гармонично. Ну да, бывает так, что вдруг слишком тяжёлый, или наоборот быстро теряет вес (например, после стресса) и другие интересности. Но в целом, допустим, в обществе, какой бы Далила себя не считала и пыталась скрывать их отношения, люди внутренне и наружно вполне нормально принимали их за обыкновенную пару. Как и должно. И не видели в этом ничего сверхъестественного. Как и любая другая парочка, они смотрелись стабильно, привязанно и дополняюще друг друга.

Она обнаруживала его рост, когда он стоял рядом с ней и тянулся за поцелуем, а ей приходилось поднимать голову и смотреть на него снизу вверх. Вот почему то, что он называл её малышкой, деткой и так далее, не было для него таким уж и бессмысленным (также учитывая разницу в возрасте), так как он тоже уступил своим каким-то взглядам и влюбился, по сравнению с ним, в натурального колобка.

Глава 29

С началом летнего сезона у Кирсанова, разумеется, нашлось сто тысяч неотложных дел. Они с Калитой опять (каждый год) перевернули свой план по сельскому хозяйству, накупили ещё видимо-невидимо разных пород домашней живности и потом сами же сетовали, что не хватает рабочих рук, из-за чего устроили кастинг на целые сутки, заполненные микропрепаратной щепетильностью не столь в целях безопасности семьи, сколь из-за их невыносимого педантизма. Даже привлекли Далилу и заставили вести протокол учёта и событий, но по прошествии третьего часа на жаре (хоть и под навесом) среди мычания, ржания, блеяния, кудахтанья, чириканья и громких споров о заработной плате (которые и яйца выеденного не стоили на самом деле: платили прилично, а сыр-бор устраивали лишь потому, как высказывались, что того требовал регламент), она кинула их, сославшись на то, что они держат её здесь лишь для галочки и что справятся без её присутствия в тысячу раз лучше. И это попахивало правдой, так как Хрисанф в своём старом линялом хабэ комбинезоне, стянул и выкинул прочь свою белую мокрую от пота футболку, и то и дело наведывался в шатёр к жене, заставляя ту отвлекаться на сверкающие загоревшие плечи, оформившиеся тугие мышцы, туда-сюда мелькавший крепкий торс с пресильно привлекательным пупком и так далее. Агний пришёл в норму после так расстроившего его вечера, округлился (по собственному выражению) и от его громкости сейчас создавалось ощущение, что здесь происходит грандиозная ярмарка всех времен и народов.

— Дорогой, всё, я пошла.

— Но если ты уйдёшь, мне будет не так интересно!

— Ой ли. Вы с Никитой умеете наслаждаться от всякого трудового процесса, так что счастливо оставаться.

— Вот барыня. Вообще-то, ты должна была тут урезать нам всем бюджет и показать кузькину мать, а то мы тут совсем от рук отобьемся. Я лично желаю вот ту бригаду девчонок отправить на те сенокосные угодья, купленные в прошлом году, плюс обязать доить коров в аласе по соседству, где уже всё обустроил.

— Ля-ля. Скажи прямым текстом, что хочешь потискать их хорошенько вон под теми берёзами.

— То и намекаю! И после этого оставишь меня одного?

— Одного, ага. Одна я ухожу, а вы остаётесь. Покеда!

Хрисанф поймал её, притянув к себе, и её большая соломенная шляпа упала на траву.

— Почему такая бесхозная вообще. Бессердечная такая.

— Я могу остаться только плененная твоими великолепными руками и этим манящим телом.

— Прочь, материалистка! Пока не затащил в те кусты.