Конъюгаты: Три

— Ну да. Есть немного. Но если честно, девочки довольно милые. Ты не считаешь их милыми?

— Милые??? У Айтала такое спрашивайте. Он рассказывал, что вы любите водить психологию. Но эти чушки ничуть не милые. Это просто маленькие гадкие атомные бомбы! Та свинья (о Веронике) утром добавила в мой чай соду! Нарочно! И лыбилась, что это сахар!

— Ха-ха! Похоже на неё! Просто Верон немного простовата, но она же чудо! Где ещё найдёшь такую славную хохотушку.

— Уу, я её!

Айнар погрозил кулачищем по воздуху, но Далиле стало ясно, как на ладони, что как бы ни скрывал Агний правду о происхождении некоторых своих детей, это его потомство, даже будучи взрощенное в совершенно разных местах и совершенно у разных людей, чувствует сестру/брата наверное по атомам и молекулам, витающим вокруг.

— Не обижай их. Это тебе не слуги. Если хочешь, они мне, как подружки, или даже старшие дочки, так что попрошу уважения. Кстати, как книга?

Аичи мгновенно отвлёкся от недавнего негодования и с удовольствием погладил серебристый корешок увесистого тома.

— То, что надо. Неужели вы, и такое читаете?

— А ты думал, я старая толстая дура?

— По правде, вы не вызываете определённого впечатления. Классная вещь же?!

— Эх, я читаю её наверное лет тридцать уже. Никак не могу докончить.

— Так я и думал. Что это не ваше.

— Хрисанф сто раз перечитывал. У него даже есть копия фрегата "Паллада".

— Серьёзно?

— Да, сдаёт в аренду в Атлантике.

— Круто.

— У вас вообще крутой отец, если ты не знал.

— Я не об этом маразматике, а о судне.

Далила разглядывала парусник, набитый на его левом плече.

Хм, так плебейски романтично.

— Ты любишь море?

— Моё имя. Я изучал разные толкования.

— И?

— Больше по душе, что сокращённое от Айаннаар — путешествуй. Айтал — сын Айталайа. Я не такой. Я знаю, вы ненавидите меня и я тоже не то, чтобы в восторге от вас.

— Честно.

— Честно то, что, когда я решил отказаться от престола деда, то потерял всё: и брата, и деньги, и карьеру. Но почему-то сейчас мне всё по фигу, но и лучше, чем когда бы то не было. Да я — плохой человек. Айталик всегда был сильнее меня. Просто он младше. Вы знаете, что такое младший ребёнок?

— Немного.

— У вас вон сколько пупсов. У нас с этим напряжёнка. Араний трясётся над нами, как повернутый.

— Хрисанф говорил, что дед очень вас любит.

— Это бремя. Вы знаете, что такое бремя любви?

— Чуточку. Просто ты слишком молодой. Мне кажется, ты правильно сделал. Но только не с Арсеном. Подумай, отдохни.

— Мне пока особо некуда идти. Дедушка сильно разочарован во мне. Этот гребаный старпер думает, что мой старик специально подстроил всё таким образом: послал нас сюда, чтобы пробудить Айтала. Но это идиотское заблуждение. Араний относится к брату также, как и я. Это я посадил его в дикую калошу.

— Почему ты так ненавидишь своего отца?

Айнар цокнул языком и отвернулся от Кирсановой. Агний не рассказал ей о том, что прочитал в дневнике сына.

— Не знаю, зачем я вам всё это… Что ж, слушайте. У меня есть дневник Аракелы.

— Вашей мамы?

Далила волнуется. Она всякий раз пытается подавить нелюбовь к этой уже несуществующей женщине. Но из-за неё (пусть она и мертва) всякий раз пробегают маленькие неприятные чёрные кошки между ними: то в виде детей от первого брака, то какие-то недомолвки со стороны мужа, её почётные фотографии, бережно хранящиеся в их доме.

— Да. Записи Аракелы Аичи. Из-за них я такой, каким вы меня видите и не хотите видеть.

— В смысле? (смутилась от прямолинейности пасынка).

— Там всё. Она, её мысли, её огорчения, из-за этого старого ублюдка в том числе. Наставления нам. Наставление мне, старшему.

— Я не понимаю.

Кирсанова как-то смялась и сгорбилась, как будто её атаковала сама бывшая жена его нынешнего супруга. Айнар перестал сверлить её обвинительным взглядом.

— Вы не так поняли. Этот дневник Айтал не читал. Вы же знаете моего брата. Какой он. Его мама — ангел, и вы для него тоже — ангел. Как можно испортиться от обычного чтения? Это обо мне. Хоть я и был маленький, я сразу понял, что не дам это братику. Нет.

Тогда Далила подняла глаза и узрела совершенно иного человека.

— Если бы ты только мог допереть, как похож на твоего нелюбимого предка.

— Да всё уже там. Поезд ушёл. Мы просто случайное свидетельство их кратковременной связи.

— Ты можешь не верить мне, потому что для тебя я никто, но Хрисанф любит вас.

— Не нас. А Айтала. Его все любят.

— Нет же.

— Он чуть не убил меня. Из-за вас.

— Он никогда бы не сделал такого. Просто он такой же эмоциональный, как и ты. И всегда строит из себя дурака и плохиша. Пожалуйста, не мешай ему любить и наших сыновей. Из-за вас он считает себя неудачным родителем.

— Вы угрожаете мне?

— Нет. Просто, ты ведь в собственном одиночестве понял, как это трудно защищать любимого человека. Поэтому, прошу тебя, не заставляй его сердце обливаться кровью. Он этого не заслуживает. Он вас всегда любил и никогда не забывал. Потом, потом ты узнаешь, как он любит своих детей.

— Вы — странная женщина, сеньора.