Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования

Для «равнинного» варианта, наиболее четко представленного Казахстаном, Узбекистаном и Туркменией, при большом различии в экономиках этих республик типично сохранение социального лидерства за властным аппаратом-номенклатурой, избавившимся от коммунистического политнадзора и выступающим как абсолютный носитель суверенитета. Мне уже доводилось писать, что для посттоталитаризма такого типа характерна постоянная апелляция к элементарным правам человека как гарантируемым якобы единственно полновластием официальных структур, озабоченных стабильностью [Цымбурский 1993]. Оппозиция в таких системах – если речь не идет об оппозиции заведомо «карманной», выращиваемой самой властью ради неких своих нужд, – выглядит фактором дестабилизации, который угрожает нормальному ритму и формам жизни населения, «структурам повседневности». Страшные последствия выступления демократов и исламистов Таджикистана против номенклатурного режима Р. Набиева побуждают многих среднеазиатов симпатизировать номенклатуре как элементу, обеспечивающему определенную интеграцию общества. «Горный» же вариант выдвигает в фокус общественной жизни силы, выступающие во имя тех или иных привлекательных с точки зрения этноса или субэтноса политических целей — причем привлекательных настолько, что ими может оправдываться расшатывание интегративных норм и институтов.

Итак, «равнинный» вариант – это упор на нормы, на власть аппарата, изображающего себя гарантом норм; «горный» вариант – упор на ценности, на активность групп, силой претворяющих эти ценности в жизнь как «свою правду». Можно сказать, что центральной функцией в жизни первой группы обществ становится функция интегративная, предотвращающая их распад, а во втором варианте главенствует, по крайней мере какое-то время, автономизированная, «сорвавшаяся с цепи» политическая функция, именно и состоящая в выдвижении престижных и соблазнительных целей, а также в мобилизации приверженцев и материальных ресурсов для их достижения.

Поэтому в обществах «горного» варианта легко происходит ослабление и атрофия институциональных интегратов, функции которых узурпируются политическими силами: единство норм общества начинает определяться провозглашаемым единством сверхценных целей. Если в «равнинном» варианте ключевым социальным типом выступает чиновник, государственный функционер, какие бы своеобычные («байские») черты он ни обретал на той или иной местной почве, то в «горном» варианте вперед выдвигается тип человека политического в двух его ипостасях, то конкурирующих, то синкретизирующихся: это активист-интеллигент и человек оружия. Последний подтип очень неоднороден: тут и политически ангажированные профессиональные военнослужащие, и состав национальных гвардий, народных ополчений и так далее, и просто криминальные фигуры, сплоченные в квазиполитические бандформирования. При всей своей пестроте эти люди выделяются в особый слой, способный при благоприятных условиях придать всему обществу черты вооруженной политократии.

В начале 1990-х о сращении интеллигентов с людьми оружия прямо говорили такие деятели кавказской политики и, в общем, представители тех же самых групп, как генерал Дж. Дудаев и доктор филологии 3. Гамсахурдиа. Первый разделял всю противостоявшую ему чеченскую оппозицию на «интеллигенцию в кавычках» и «тех, кто тайно ввозит оружие, наркотики и желает пролить кровь» [СО, 1992, 27 октября]. Второй обличал оппозиционный Национальный конгресс и связанное с ним вооруженное формирование «Мхедриони» как союз «переродившихся интеллигентов» с «террористическими бандами» [Независимая газета, 1991, 26 февраля]. В перевороте, изгнавшем Гамсахурдиа из Грузии, ажиотажная активность интеллигентской элиты как «совести нации» переплелась с чисто военным путчем, совершенным национальной гвардией во главе с бывшим скульптором Т. Китовани, позднее при Э. Шеварднадзе стоявшим некоторое время во главе грузинских вооруженных сил, а затем арестованным за мятеж (судьба, крайне напоминающая участь полковника С. Гусейнова в Азербайджане). Тогда же, в 1992 году, сценарий свержения Гамсахурдиа явно послужил образцом для неудавшейся попытки низложить Дудаева в марте, когда за выступлением «представителей интеллигенции» с выражением недоверия президенту-генералу последовала вооруженная атака оппозиции на телецентр.