Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования

Двуединая Осетия демонстрирует нам, так же как и «малые империи» Закавказья, попытку разрешить конфликт между номенклатурой и радикальными «новыми политиками», интеллигентами и людьми оружия, между носителями переразвитых функций интеграции и целеполагания. В Грузии и Азербайджане 1990-х мы наблюдаем, в общем-то, один и тот же сценарий: националистические режимы Гамсахурдиа и Эльчибея, питаемые эскалацией «великих целей», подвергаются атаке со стороны, в общем-то, однотипных сил, вызванных к жизни эффектом радикализации, разрушения интегративных связей. В обоих случаях оппозиция, одержав победу, пытается усилить свои позиции союзом с профессиональными «интеграторами», привлекая к власти авторитетных номенклатурщиков Шеварднадзе и Алиева. На какое-то время возникают бинарные режимы, основанные на союзе «интеграторов» и «новых политиков»: правление Алиева и Гусейнова в Азербайджане, комплот Шеварднадзе с «союзом Воинов, Философов и Художников», отстранивших Гамсахурдиа. В обоих случаях «интеграторы» политически «съедают» тех интеллигентов и людей оружия, которые привели их к власти. Но при этом новое авторитарное сплочение обществ Закавказья сопровождалось выдвижением крупных и вдохновляющих политических целей, связанных с транскавказскими проектами, со схемами проевропейского и пронатовского «южного евразийства». На какое-то время режимы Баку и Тбилиси смогли гармонизировать две функциональные ипостаси власти – управление и целеполагание.

Иначе получилось в Осетии. Объединительный замысел, воспринятый владикавказскими властями в 1992 году, временный союз галазовского руководства на севере и чочиевско-тезиевского на юге обеспечивали в масштабах осетинского пространства такой же переходный и неустойчивый функционально-властный дуализм, как в Закавказье на первых стадиях правления Алиева и Шеварднадзе; правда, в осетинском случае он поддерживался геополитической биполярностью ареала и в ней черпал свою правомочность и энергетику Отстранение от власти Чочиева и Тезиева, утрата Южной Осетией самостоятельной политической инициативы, переходящей всецело на север и распределенной между управленцами и «Стыр Ныхасом» с его «силой мнения», – представляли собственно осетинский путь к усвоению номенклатурщиками практики целеполагания, к превращению управленцев в политиков.

Но стремясь сохранить свое место в структурах российской власти и ради этого, при всей уязвимости с востока, пойдя на отказ от собственных вооруженных сил, Северная Осетия, хотя и избежала «рассыпания» на соперничающие группы с их сепаратными «правдами» по чеченскому сценарию, однако не смогла обеспечить свою фронтирно-доминиональную государственность в глазах России и Кавказа правом на собственные политические цели. Это стало очевидным уже, когда Владикавказ не осилил добиться прозрачности осетинской границы по Главному Кавказскому хребту и реального перемещения ее на юг, к Горийскому району Грузии. В той мере, в какой осетинское сообщество при таких условиях притязает на суверенность, это оказывается «суверенность» без собственной политики, грозящая пессимизмом и стагнацией и, по сути, сводящаяся к свободам политико-хозяйственного слоя манипулировать местными ресурсами и московскими дотациями. А ведь еще остается ингушский вопрос, ставший из мотива оборонительной мобилизации источником раздражающей неуверенности, блестяще выраженной Цуциевым.

Да, геополитика России способна серьезно изменить это положение. Удары российской армии по Чечне в 1993 году реально ведут к уничтожению вайнахского центра силы. Не исключено, что новый век Ингушетия встретит уже не общей осетино-чеченской периферией, враждебной к Осетии и пытающейся по-особому строить отношения с Грозным, а просто осетинской окраиной, представляющейся зоной процветания на фоне Чечни, разрушенной одними российскими силовыми структурами и жестко управляемой, «пасомой» другими. Обостряется расхождение целей России и Грузии, выразившееся в открытии российско-абхазской границы, – не засветятся ли новые горизонты и перед южными осетинами? Но все равно тот расклад начала 1990-х, в котором возникал «осетинский проект», а Запад, по сути, не интересовался Кавказом, невозвратим. В одну реку два раза не войти, а история первого президентства в Северной Осетии подтверждает тот же афоризм в другом его варианте: в одну и ту же реку редко удается войти даже и единожды: пока войдешь, это станет уже другая река.

ЛИТЕРАТУРА

БСЭ – БСЭ, 2-е изд. Т. 38.

Галазов 1993 — Галазов А. X. Моему избирателю. Владикавказ, 1993.

Гостиева, Дзадзиев 1995 – Гостиева Л. К., Дзадзиев А. Б. Современная этнополитическая ситуация в Северной Осетии // Северная Осетия. Этнополитические процессы 1990–1994. Т. 1.М., 1995.

Гусейнов, Драгунский, Цымбурский 1990 – Гусейнов Г. Ч., Драгунский Д. В., Цымбурский В. Л. Империя – это люди // Век XX и мир, 1990. № 8.