Конъюнктуры Земли и времени. Геополитические и хронополитические интеллектуальные расследования

Рецензия на книгу: Зорин A. Л. Кормя двуглавого орла… Литература и государственная идеология в России последней трети XVIII – первой трети XIX века. М.: Новое литературное обозрение, 2001. Рецензия была размещена 28 июля 2001 года без отдельного заглавия на сайте журнала «Полис», в седьмом выпуске рубрики «Библиобзор» (http://www.politstudies.ru/universum/biblio/issue07.htm). В печатном виде публикуется впервые. – Прим. ред.

Книга Зорина – находка для историка, политолога, философа, имеющего дело с идеологической топикой нашей имперской внешней политики, – по сути, топикой великого российского «похищения Европы». Во введении автор, возросший на идеях тартуско-московской структурно-семиотической школы, декларирует корректировку ее принципов в пользу взглядов К. Гирца. Гирц трактует идеологию как духовную конструкцию времен расшатывания религиозных и социальных традиций, нацеленную на то, чтобы «придать смысл непостижимым вне ее социальным ситуациям, выстроить их так, чтобы внутри них было возможно целесообразное действие». На стыке идей Гирца и позднего Лотмана обосновывается стремление Зорина семиотически исследовать идеологию в ее взаимовлиянии с литературой как «идеальной лабораторией производства смыслов». Ибо, по словам автора, «идеология… обладает способностью конвертироваться в столь многие и столь разнообразные проявления социального бытия, потому что она располагает золотым стандартом, сохраненным в поэтическом языке… соловьи с успехом кормят баснями орлов, дву– и одноглавых, львов, драконов и других геральдических чудовищ… И если практическая политика проверяет поэзию на осуществимость, то поэзия политику – на емкость и выразительность соответствующих метафор» (с. 28).

Исходя из этих посылок, Зорин обсуждает идеологемы, введенные в духовный и политический обиход и задействованные в выработке внешней стратегии с конца 1760-х по 1830-е годы. Таковы мотивы: 1) России как восприемницы (через Византию) античного наследия, призванной «воскресить Грецию»; 2) России, стоящей поперек пути деструктивному всемирному заговору, в свою очередь стремящемуся ее изничтожить; 3) империи, инициирующей спасение и преображение Европы, «христианского мира»; 4) России – национального организма, консолидируемого и мобилизуемого через распознание и принесение в жертву работающих на внешнего врага «извергов» – отщепенцев; наконец, 5) России – устроительницы славянского единения. Рождение, конфигурации и неожиданные конфликты этих топосов отслеживаются по четырем эпохальным фазам. Это – пора политического сотворчества Екатерины II и Г. А. Потемкина; далее – борьба с наполеоновской угрозой (1806–1812), осложненная двусмысленной тильзитско-эрфуртской паузой; контрастирующие по своему духу с предыдущей национал-патриотической фазой «универсалистские» годы «освобождения Европы» и основания Александром I Священного союза (1813–1816); и в заключение – 1830-е, время становления и популяризации «уваровской триады» как новой формулы идейного самообоснования империи.

Ряд эпизодов в книге Зорина я нахожу безоговорочно удачными. Прежде всего это главы о «греческом проекте» и переплетшемся с ним проекте крымском – проектах, проникнутых мотивами замыкания и сворачивания времен («Назад в Византию!» и далее «воскрешение Античности»), конца затяжной и «засушливой» мусульманской интермедии на ближневосточно-средиземноморской прародине европейской цивилизации, перерастание колонизационного подъема Новороссии в зрелище эсхатологического пира племен, на коем «вавилонский грех… преодолен, и все народы соединяются, замыкая под российской эгидой исторический круг всемирной цивилизации» (с. 107). После этой книги в памяти читателя навсегда останется оценка потемкинской эпохи как отложившейся в последующей истории «глубинными, но именно потому мало отрефлектированными представлениями о том, что владение Крымом (как метонимическим репрезентантом античной прародины. – В. Ц.) составляет венец исторической миссии России, ее цивилизационное назначение» (с. 121).