Конкиста по-русски

Фаэтон медленно двинулся. Кудашев тронул коня шагом. Так они и разговаривали на ходу до самой Козелковской.

— Запомни, Кудашев, ты теперь не простой человек. Будешь нести бремя государственного человека. Была бы при тебе свита, Архипов не посмел бы поднять на тебя руку.

— Не посмел бы, не выдал бы себя с головой. Что ни делается, делается по воле провидения!

— Может быть, может быть… Но мы больше искушать судьбу не будем. Эти казаки, Брянцев с Митрохиным, отныне всегда с тобой! Я твою квартиру у Марии Ивановны до четырёх комнат расширил. Одна из них для дежурной службы, то бишь охраны. Один из казаков находится с тобой неотлучно. Второй — при лошадях. Ординарца не подобрал себе?

— Меня Брянцев устраивает.

— Брянцев без образования. Кандидатура прапорщика Васильева тебя не заинтересовала? Жизнь тебе спас…

— За освобождение ещё отблагодарю, как — пока не придумал. А вот работать рука об руку — душа не лежит. Васильев — интересный человек. Стреляет классно. Инициативен. Решителен. Бесстрашен. Возможно, бездушен. Своим положением не доволен. Романтик. Лер-Мантовым грезит. Как и все прапорщики в его годы, мнит себя Печориным. Но пока не тянет и на Грушницкого. Я рекомендовал бы его в пограничную стражу. Через год можно было бы вернуться к этому разговору.

— Я общался с ним. Оценил примерно так же. Имеем возможность по согласованию досрочно присвоить ему чин подпоручика. Будет его желание — перевести в пограничную стражу. Там настреляется досыта. Согласны? Значит, быть по сему! Ну, я дома. Отдыхайте, Александр Георгиевич!

Кудашев молча козырнул и дал коню шенкеля.

— Митрохин, Брянцев! Айда в баню. Потом обедать, потом спать! Мы это заслужили.

* * *

5 ноября 1911 года. Вечер.

Цирк! Цирк! Цирк!

Арена, амфитеатр, подъезд и коридоры — всё щедро залито электрическим светом разноцветных фонарей. Представление ещё не началось, но клоунада уже в самом разгаре. Ряженые раздают зрителям цветные бумажные маски, пёстрые миниатюрные шляпки и цилиндры из картона на шпильках. К каждому, будь он хоть мастеровым, хоть жандармом, с улыбкой, с весёлым смехом, с гротескным реверансом… Атмосфера полной беззаботности, абсолютного праздника!

Звонок! Один, второй, третий! Представление начинается!

На манеже — господин распорядитель или по-цирковому — шпрехшталмейстер. На весь цирк, включая публику, он — единственный в чёрном фраке, накрахмаленной белой манишке, в его левой руке щегольская трость, в правой поднятый в приветствии цилиндр-шапокляк:

— Почтеннейшая публика!

Только у нас — известнейшие мастера циркового искусства. Лучшие в мире арлекины, клоуны, жонглёры, укротители! Знайте: самые красивые девушки не на экране синематографа, не на сцене театра, не в великосветских салонах. Самые красивые девушки в мире у нас — в феерическом представлении воздушных акробатов и эквилибристов.

Почтеннейшая публика! Поприветствуем всемирно известное цирковое трио: — сёстры Куприяновы! Три воздушные российские феи! Три золотых кубка Парижского конкурса цирковых звёзд! Маэстро, марш!

— Пам-пам-па-рам! Пам-пампам-пампарарарам!!!

Публика заходится аплодисментами ещё до начала представления. Кудашев поворачивается к Лене. Боже мой! Такой он её ещё не видел. Её глаза сияют. Всё её лицо светится восторгом и счастьем. Губы полуоткрыты. Грудь вздымается и опускается. Белые ручки трепещут, как крылья голубя. Она смеётся, изо всех сил хлопает в ладоши!

Кудашев просто опешил. Где были его глаза раньше?! Лена явно в новом платье. Тёмно-синее, новое, вечернее шёлковое платье. С открытой шеей. На шее узкая синяя ленточка с бантиком. На бантике — крохотный золотой листик с капелькой-жемчужинкой. Белый кружевной воротник. Тёмно-синие кружевные перчатки. На пальчике поверх перчатки его, Кудашева, подарок — золотое колечко с розочкой. Лена поворачивает смеющееся лицо к Александру Георгиевичу, целует его в глаз.

— Саша! Не смотри на меня, смотри на арену! Ты зачем в цирк пришёл!

— На тебя смотреть. Давно не видел. А про цирк ты мне потом расскажешь!

Два отделения промелькнули, словно во сне. Александр Георгиевич так и не оторвал глаз от Лены. Может быть, сказалось нервное напряжение последних дней, и само состояние комфорта и безопасности ввергло его в состояние эйфории? Кудашев поймал себя на том, что и сейчас он пытается анализировать обстановку, свои эмоции, чувства, подсознание… Но и это было делать лень. Какая к черту аналитика! Просто он влюблён. Он любим. Он вместе с любимой. Ей хорошо. И ему хорошо. И так будет всегда. Всегда!

Кудашев обнял Лену за талию, прижал её к себе и прикрыл глаза. Так мимо него и пролетели в мягком мареве и фокусы китайского волшебника Ван Ю-ли, и дрессированные тигры, и парад-тотализатор тяжеловесов — мастеров французской борьбы!