Конкиста по-русски

Английской тюрьмой русского не запугать. Особенно если этот русский в «пирожок» двумя пальцами сминает медную монету в три копейки. Если он с наганом в руке и с бомбой в кармане прошёл 1905-ый год. Если он не был сломлен Владимирской пересыльной тюрьмой и сибирской ссылкой. Если и сегодня под его началом пусть десяток, но каких! — боевиков. Правда, не в Лондоне. Пусть так. Но сила, жизненный опыт и дух Фрунтикова при Фрунтикове и остался.

— Господин инспектор! Не трудитесь меня пугать каторгой. Я имею опыт побега из Минусинска! Хотите знать, имею ли я какую-либо ценность для некоей могущественной силы? Я знаю только одну могущественную силу — политику. Что бы нам с вами не путаться в терминологии, скажу, что для меня означает это слово. Политика — это искусство достижения и удержания власти. Власть и политика — сиамские близнецы, они неразрывно связаны друг с другом, они не существуют в отрыве друг от друга. И основаны они на способности организации масс. Разрешите представиться: я, Фрунтиков Фёдор Андрианович — политический деятель. Я — лидер комитета партии социал-революционеров, правда, пока уездного масштаба. Наша партия в оппозиции к российской официальной власти. В 1905 году я командовал двумя сотнями боевиков. Сегодня в моих руках Кизил-Арватский уездный участок Средне-Азиатской железной дороги. Ни один машинист, ни один кочегар не выйдет на работу без моего разрешения. Мне не в силах помешать ни царские жандармы, ни казачьи полки. Когда я отдаю команду «бастуй, ребята!», останавливаются поезда, прекращают работу локомотивное и вагоноремонтное депо, на улицу выходят протестующие рабочие, их жёны, матери и дети! Если вы в силах — наведите справки в Кизил-Арвате. Вам расскажут, кто такой Фрунтиков! Я не знаю, кто и где гробанул эти чёртовы векселя, но меня на месте экса не было. Я впервые покинул Россию. Деньги, которые я предполагал получить, были бы использованы в политических целях. Мы могли бы быть союзниками, а не врагами!

Где-то на середине этого энергичного монолога в камеру для допроса незаметно вошёл пожилой офицер в военно-морской форме Великобритании. Он присел на стул у стены и дал знак Форестьеру продолжать допрос. Сбившийся было переводчик продолжил свою работу.

Фрунтиков закончил свою речь, словно на городском митинге, ударом кулака о дубовый стол. Замолчал.

— Я капитан первого ранга, моё имя Мансфилд Камминг, господин Фрунтиков, — представился офицер на русском языке, сделав знак Форестьеру и переводчику покинуть помещение. — У меня есть интерес к Кизил-Арвату и к Закаспийской области. Я располагаю властью вытащить вас из Ньюгет Призон. Могу помочь вернуться в Россию с хорошей легендой, с деньгами в кармане и со счётом в указанном вами банке для вашей партии. Но я ещё не уверен, что вы тот человек, который нам нужен!

— Я готов. Что будет нужно от меня?

— Желание и способности работать со мной на взаимовыгодных условиях.

— А если я обману вас?

— Вам это будет невыгодно. Я не буду платить демагогией. Я плачу фунтами, услугами, перспективами, но никогда, как в старом английском банке, не предоставляю бланковых — необеспеченных — кредитов!

— Вроде все по-честному. Что будет с моим товарищем?

Он болен.

— Господин Блюменталь будет переведён в госпиталь Святого Павла для туберкулёзных больных. Там хорошие врачи. Я возьму на себя все расходы. Это мелочи в большом деле.

— А я?

— Вы будете гостем в моём загороднем доме в горной Шотландии. Десять-двенадцать дней уйдёт на проверку ваших показаний и изучение ваших способностей. Если вы не подойдёте мне, я отправлю вас домой без проблем. Если окажетесь хорошим учеником, пройдёте трёхмесячный либо шестимесячный курс индивидуального обучения. Вот тогда я исполню свои обязательства в полном объёме!

— Годится. Я уже люблю Англию, англичан и шотландцев тоже! Вы только послушайте: Ай лайк Ингланд!

От Автора.

Забегая вперёд, сообщу нетерпеливому Читателю:

Арнольд Блюменталь действительно получит хороших врачей, лечение и уход в госпитале Святого Павла. Через две недели его подруге барышне-телефонистке Веронике почтальон вручит письмо с открыткой-видом Тауэрского моста, в котором Арнольд распишет успешное лечение и выразит надежду на возможность обосноваться в Лондоне, получить работу по специальности и вызвать в Англию её, Веронику, как свою невесту.

Супруга машиниста, Фрунтикова Лидия Ивановна, получит от своего мужа не только письмо с фотографией Фёдора Андриановича, снявшегося на подножке английского локомотива, но и посылку с ботинками своего размера с разной женской дребеденью от чулок до корсета. В письме Фёдор Андрианович обстоятельно сообщит, что его поездка в качестве товарища, сопровождающего больного на лечение, в общем успешна. Удалось устроить Блюменталя в хороший, но дорогой госпиталь. Вообще, Лондон — ужасно дорогой город, так что пришлось устроиться помощником машиниста на работу. Подсоберёт денег и отправится в обратный путь…