Конкистадор поневоле

Первого из оказавшихся перед ним наемников Степан встретил выстрелом в лицо. Попал хорошо - мозги веером вынесло из затылка. Патрон оказался последним, и второго пришлось встречать практически голыми руками. Отбить удар сабли автоматом - а потом с чувством врезать стволом в глаз. Пока лях с воем зажимает лицо, вполне можно приласкать его прикладом в висок... что Семен, в принципе, и сделал. Перешагнул через труп и разобрался с третьим, который только-только собрался перелезать через стену. Как раз ухватился рукой за край - и на том его успехи кончились. Семен ударом каблука раздробил незадачливому вояке кисть, и тот с воплем полетел вниз, снеся попутно еще кого-то. Аккуратно и неспешно, чем удивил даже самого себя, прислонил к стене автомат, пошарил вокруг глазами и довольно усмехнулся. Подхватив кстати подвернувшийся бердыш, валяющийся рядом с получившим свое ополченцем и успев поморщиться от того, что измазал руки о залитое кровью ратовище*, он уперся им в верхнюю часть лестницы. Нажал, чувствуя, как сводит простуженную еще во время бегства спину от напряжения, и с каким-то сюрреалистическим восторгом ощутил, что лестница поддалась. Еще усилие - и она рухнула назад вместе с облепившими ее поляками, и грязная ругань, впрочем, практически растворившаяся в шуме боя, показала, что она кого-то еще и придавила. И в этот момент спину так свело, что победитель едва не упал, и то лишь потому, что вцепился в кирпичный зубец.

* Ратовище - древко бердыша

Сзади раздался вопль, почти сразу же сменившийся отвратительным бульканьем. Семен резко обернулся - как раз чтоб увидеть, как очередной наемник, схватившись окровавленными руками за живот, медленно опускается на колени. Вот так, он и забыл о том, что в этой неразберихе могут напасть сзади. Зато его подопечная не забыла, и честно прикрыла ему спину. Семен распрямился, усилием воли загоняя боль вглубь - не время, сейчас надо выживать. И боль послушно отступила, напомнив о себе напоследок легким уколом - вернусь еще, мол, но попозже.

Впрочем, сейчас на их участке стены наступила пауза. Банально потому, что враги кончились - Семен и остальные обороняющиеся попросту скинули их вниз, да и не так много врагов здесь прорвалось. Основной удар оказался нацелен по соседству, там до сих пор кипела жаркая схватка, но было ясно - удержатся. Все же пока на стенах кроме ополченцев было и немало стрельцов, а эти, хоть и уступали подготовкой наемникам, все же учились военному делу, и потому втроем одного не боялись. Пользуясь численным преимуществом, они неспешно, но уверенно сбивали прорвавшихся обратно за стену, а новых врагов почти не наблюдалось. Звериная вспышка ярости, позволившая наемникам прорваться на стены, оказалась и последней. Было бы чем нажать - и отступление поляков мигом превратилось бы в бегство с рубкой бегущих и затаптыванием упавших. Увы, контратаковать сейчас было попросту нечем, кое-как держащиеся в обороне мужики в атаке бездарно полягут. Оставалось только стрелять в спины - тем, естественно, кто успел перезарядить оружие. Впрочем, оживший пулемет здесь оказался на высоте, благо промахнуться было сложнее, чем попасть.

- Ляхи! Ляхи! - вопль, как ножом, резанул уши. - Ляхи прорвались!

Семен обернулся и, не сдержавшись, выругался в голос. И было от чего. Поляки оказались отнюдь не так просты, как вначале подумалось. Пока один отряд штурмовал в лоб, второй, числом поменее, ударил с фланга. Не в тыл, где подойти мешало болото, но все равно приятного мало, потому что на той стене почти никого не было, и сдерживать врага оказалось некому. И кто у них такой умный? Убил бы. Все это Семен думал уже на бегу, устремившись навстречу новой схватке.

По счастью, тревогу подняли вовремя. Ну, почти вовремя. Подняться-то на стену поляки успели, а вот закрепиться - нет. И Семен, первым выскочивший на них, успел разрядить в толпу всю обойму своего АПС, прежде чем по нему начали стрелять в ответ. Те, кто уцелел, естественно.

По счастью, мушкетов у них не было, пальба шла из пистолетов, а они, помимо эстетически-убогого вида, отличались еще и низкой боевой эффективностью. Во всяком случае, из четырех пуль, попавших в Семена, лишь одна причинила ему вред, содрав лоскут кожи на виске. Хотя, конечно, попади она чуть левее - и все, хана. Остальные три пули бессильно завязли в бронежилете, даже не сбив его хозяина с ног. А уже через секунду Семену пришлось принять участие в местной международной забаве под названием "зарежь ближнего своего", и с некоей отстраненность он вдруг понял, что она ему начинает даже нравиться.

Когда две толпы несутся друг на друга по узкой стене, это страшно. Но, как ни странно, бояться просто нет времени, и потому страх висит где-то в углу сознания. Семен орал что-то, сам не помнил, что, а рядом бежали такие же вопящие люди, и, хотя длилось это всего несколько секунд, запомнил он их на всю жизнь.