Конкурент мой (СИ)

Защитные и Стабилизирующие чары сменялись одни другими, но ни одна из комбинаций не могла остановить неуправляемую реакцию, начавшуюся в котле. Мне с трудом удавалось локализовать бушующий в тайнике вихрь магии, но это отнимало уйму сил, так что появление на пороге лаборатории моего крестника в сопровождении бывшей четы Уизли оказалось как никогда кстати. Вчетвером мы с трудом смогли загнать уже разросшийся до пределов лаборатории и лестничной площадки адский смерч, но уберечь зелье от взрыва не смогли, а вместе с ним были уничтожены все мои запасы ингредиентов, кроме тех, что я на всякий случай загодя поместил в защитную сферу. Слава Мерлину, там оказались как раз те вещества, что мне ещё могли понадобиться для восстановления субстанции. Человек я не избалованный судьбой, но в этот раз не смог сдержать гнева и досады. На последнем этапе! Меньше чем за сутки до завершения дела всей моей жизни! Да что же это за напасть такая?! Обещал себе никогда не задаваться этим вопросом, слишком уж бесполезное занятие – вопрошать о чём-то судьбу, но тут буквально наружу рвался крик души: «За что???!!!»

- Мастер, а где Гарри? – оторвавшаяся от устранения последствий стихийного бедствия в лаборатории мисс Грейнджер, оттряхивая от мелкого мусора порядком испорченную нарядную мантию, вынырнула из-за поваленного шкафа.

- Не знаю… – тревога навалилась с новой силой. А ведь верно! Взрыв мог быть как-то связан с действиями Джокера. – Он ушёл почти сразу после завершения последнего этапа. Я… беспокоюсь о нём.

Эти слова и на сотую долю процента не передавали того, что я чувствовал, но мне ещё с трудом давалось столь личностное общение с бывшими гриффиндорцами. Богатое же воображение рисовало перед внутренним взором картины одну страшнее другой. Слишком многое я повидал на своём веку, и ему было из чего выбирать.

Где-то на заднем плане сознания прошла странная мысль, заставившая меня на мгновение замереть: а ведь я волнуюсь больше об этом неуправляемом недоразумении, чем о неудачном эксперименте. О слишком свободолюбивом парне, бывшем почти-враге, даже не являвшемся, если уж говорить начистоту, моим… кем? Любовником… другом… наваждением… любимым… Последнее определение заставило привычно-презрительно дёрнуться что-то в очерствевшей с годами душе. Когда-то это слово было для меня предметом издевательства. Когда-то… Но не теперь. Даже моя вторая, тёмная сущность, не посмела вякнуть ничего стёбного, признавая за Джокером право на существование в моём сердце. Да к Мордреду эту философию!!! Только бы тот был цел и невредим…

Молодая ведьма говорила мне что-то успокоительное, а я только кивал головой, не вслушиваясь в слова. Где его искать? Куда он мог уйти в таком состоянии? Мерлин великий, оказывается, я ничего о нём не знал!

Не дождавшись вразумительных ответов, чародейка исчезла из лаборатории, оставив меня один на один с мрачными мыслями и предчувствиями, и только грохот закрывшейся за ней массивной двери несколько отрезвил сознание.

Ну, же, Северус, «чёртов ублюдок», как говаривал мой папаша, возьми себя в руки!

Я наколдовал струю ледяной воды и плеснул её в лицо, смывая копоть и липкую пелену отчаянья, быстро наложил Бодрящие чары и заставил себя в сотый раз заняться проверкой записей в призрачной надежде найти место преткновения, из-за которого отправился псу под хвост труд последних суток.

За этим занятием меня и застал ворвавшийся в лабораторию Гарри. Один вид его взъерошенной больше обычного шевелюры, кое-как накинутой на плечи мантии и прилипшей к мокрому телу рубашки, вызвал такое чувство облегчения, что я даже не смог подобрать слов, борясь с иррациональным желанием растечься в лужицу. В его встревоженном взгляде, словно в зеркале, на мгновение отразились подобные же чувства. С губ уже готово было сорваться приветствие, когда он склонился над моим плечом, и… в нос мне ударил запах сладко-навязчивого мужского одеколона… в который вплетались смутные нотки недавно пережитой страсти. Джокер никогда, насколько я знаю, не пользовался ничем подобным, предпочитая почти незаметные ароматы. Так что этот запах буквально кричал: «Я трахался с другим мужиком!»

В груди мгновенно огненным цветком расцвёла слепящая ярость:

- Хорошо развлёкся? Твои поигрушки стоили срыва эксперимента?!

Радость и тревога в его глазах мгновенно сменились непроницаемо-циничным выражением, и в мой адрес полетели пропитанные ядом слова.