Коннектография

Арабский мир созрел для перемен. Вместо бессмысленного восстановления государственности под руководством очередного коррумпированного диктатора регион должен восстановить свою историческую картографию внутренней связанности. Распад постколониальной системы региона оказался настолько ужасным, что даже многие арабы — не только турки — всерьез затосковали об Османской империи. Как задокументировал историк Филипп Манзель, Османская империя на протяжении веков была своего рода предохранителем от цивилизационных конфликтов, представляя собой многоязычный и многоконфессиональный регион, где мирно соседствовали мечети, синагоги и церкви. От египетской Александрии до турецкой Смирны (ныне Измир) и Бейрута «…диалог предотвращал конфликт, а сделки опережали иделы» [3]. Хотя ассоциации с открытостью периода Османской империи подразумевают доминирование суннитов, это отнюдь не несовместимо с миром в более широком формате. С начала XVIII века османы и персы сосуществуют в рамках исламской уммы, а в 1847 году османы и Каджарская династия в Иране подписали Эрзерумский договор, который кодифицировал долгосрочные мирные отношения. О границах спорили веками, но они оставались открытыми. Представьте те времена в контексте нынешних отношений с Ираном. Вместо десятилетий провальной политики изоляции, сосредоточенной исключительно на ядерном оружии и терроризме, которая к тому же способствовала росту влияния Ирана в Сирии, Ираке и Ливии, притом что его ядерная программа продолжается, большая открытость могла бы стимулировать развитие торговых отношений в арабском и персидском мире и привести стороны к взаимопониманию. Преимущества толерантности и мирного сосуществования на Ближнем Востоке осознают путем пересмотра карт на основе принципов «каждому свое» и взаимозависимости цепей поставок.

Аналогичная парадигма будущего, Pax Arabia, сознательно создала бы гибкую связь в городских оазисах, что позволило бы сообща повысить благо­состояние региона. Вспомним, что именно финикийские города-государства, например Тир в нынешнем Ливане, первыми отправили торговцев и путешественников, чтобы основать колонии на эгейских и средиземноморских островах, в Сицилии, на юге Испании, Карфаген в Северной Африке. Действительно, Тунис и Бейрут, Дамаск и Багдад — многие из наиболее успешных торговых центров в истории были арабскими городами, что свидетельствует о высокой степени урбанизации арабского мира. Его географическая карта — это коммерческие городские центры, поддерживающие связи с европейским, турецким и персидским миром, — наследие, гораздо более богатое, чем созданное в прошлом веке.

В начале XX века соглашения Сайкса — Пико (1916 год) и Сан-Ремо (1920 год) утвердили новую карту Ближнего Востока, превратив протектораты Османской империи в слабые клиентские государства, а затем и в авторитарные. Но гражданская война в Ливане, ирано-иракская война, вторжение США в Ирак и его последствия, «арабская весна», сползание Ливии в анархию, контроль шиитов над Басрой, зачистка фанатиками Багдада, стремление курдов к независимости, гражданская война в Сирии перекроили реальную карту региона до неузнаваемости. В 2014 году премьер-министр Ирака Нури аль-Малики предложил создать четыре новые провинции, чтобы обезопасить общины туркмен и христиан, которые в течение года находились под непрекращающимися ударами ИГИЛ. С суверенитетом или без, ИГИЛ быстро стало столь же функциональным образованием, как и его арабские страны-соседи, привлекая капитал, выпустив собственную валюту и паспорта, распространяя пропаганду по всему миру среди миллионов искателей приключений и маргинализированной молодежи, представители которой приезжали даже из Америки и Австралии, чтобы присоединиться к ИГИЛ. Религиозные конфликты и радикализованная диаспора, готовая к джихаду, продолжали расползаться по региону, разрушая такие слабые государства, как Иордания, а прокси-война между Саудовской Аравией и Ираном на территории Ирака может уничтожить даже то немногое, что еще осталось от этой страны.