- Отстань, а! - в отчаянии воскликнула она и взглянула на другого волака, словно надеялась на его поддержку. Но Мортен был бы не Мортен, если бы действительно пришёл ей на выручку, а не молча смотрел и ухмылялся. - Ты… Ты чего, совсем не понимаешь что ли?!
Её голос стал чуть ли не умоляющим, глаза неистово бегали, ища спасения, а лицо налилось румянцем. Духи предков и распутная мать-угодница! - как выразился бы сейчас Рахион. Ингрид умеет краснеть и смущаться?! Кажется, теперь он видел всё.
Стараясь сохранить серьёзный вид, Конрад только отрицательно качнул головой. Ингрид, обескураженная его незнанием элементарного и своей вынужденной необходимостью просвещать его в щепетильные подробности, казалось, вот-вот заплачет от досады.
- Требуха вонючая, да что ж ты за волак такой?! - обиженно выпалила она и резко отвернулась, чтобы спрятать от мужчин лицо.
- Хреновый волак, - горько признался Конрад и от души попросил: - Помоги стать лучше, Ингрид.
- Да тебе и… мозгоправ не поможет!
Наверное, она думала, что возникшее молчание покажется ему тягостным, и он отстанет, но оно только сыграло ему на руку. Конрад дал ей время смириться с тем, что от ответов ей не уйти, собраться с мыслями и определиться, с чего начать. И в конце концов повисшая в воздухе неловкость окончательно её вывела.
- Так издревле было. Ещё до битвы тёмных и светлых магов и до основания Андрокада, - забормотала Ингрид, повернувшись к нему в профиль. Всё ещё немного красная лицом, глаз не поднимала и не смотрела на волаков. - Когда наши продуманные доблестные предки захотели стать самой крутой братией со стальными яйцами, и для этого патриархальным придуркам нужно было больше тех, кто с ними рождается. И с тех пор если женщина второй раз рождала девочку, их обеих убивали. Матери горло перерезали, младенца топили. Видишь ли, этим дикарям казалось, что от женщины зависит пол будущего ребёнка, а если она рожает девочек – значит, бракованный лишний рот в племени.
От услышанного по спине пробежались мурашки. Вот тебе и доблестные предки великого народа.
- А потом поняли, что доигрались, - зло скривила губы Ингрид. - Передать свои гены хочет каждый нормальный и ненормальный мужик. А «в куда» передавать-то, если половину женской части они сами же просто вырезали, а среди детей росли в основном пацаны? Половине из которых в будущем тоже не судьба, бедненьким, спариться. А из других племён женщин не отбирали, чтобы не плодить полукровок.
- И что они могли с этим поделать?
- Они - ни хрена не могли! Пожинать плоды и греметь дальше бубенцами, устрашая другие племена, пока собственное бы не начало вымирать. Вспомнили потом, что вот этой штукой на плечах можно не только жрать и орехи об лоб колоть, а ещё и думать. Хотели сначала поделить между собой женщин, чтобы они каждому по очереди наследника рожали, хоть пацана, хоть девчонку. А потом поняли, что толку не будет - терпячки, а может, и жизни не хватит кому-то по нескольку лет стоять в очереди на передачу генов… Вот тут-то и пришли на помощь тёмные маги и один шаман.
Серчая на непутёвых предков с «патриархальными» и местами идиотскими замашками, Ингрид перестала смущаться и прятать глаза. Но дойдя до этого момента, запнулась, поочерёдно стрельнула на мужчин взглядом и опять спрятала лицо. Мортен стоял неподалёку, со скрещенными на груди руками прислонившись спиной к стволу, наблюдал за ней и улыбался одним уголком рта.
- И что сделали маги и шаман? - спросил Конрад.
- Объединились и предложили свою помощь, - обычным тоном продолжила Ингрид, но не оборачивалась. - Наши и согласились. Провели эти кудесники над всем племенем какой-то обряд с духами, чёрной магией и жертвоприношением на алтаре. Я не знаю, что они там нашаманили и намагичили. Сейчас уже никто не знает. Но с тех пор волаки начали поклоняться духу ягуара, а каждая женщина стала вбирать в себя гены нескольких мужчин и воплощать их в одном ребёнке. И волаки начали рождаться со звериным геном. Первые лет десять после того ритуала у одной женщины рождалось по три или четыре ребёнка за раз, чтобы ускоренно пополнить племя жрецов ягуара. Потом и до сих пор – по одному. Бывает, по двое. И каждый с генами трёх-четырёх мужчин.