Консервативный вызов русской культуры - Русский лик

В. Р. Для русской литературы как раз характерна высокая публицистика. Без нее русская литература никогда не существовала. И не обойдется до тех пор, пока будет оставаться русской. "Слово о полку Игореве" - это тоже публицистика. "Слово о погибели русской земли" - тоже публицистика. Были времена, когда только из публицистики и состояла русская литература. Ни один из наших классиков не миновал публицистики. Недостаточно было им одних художественных произведений. Льву Толстому недостаточно было "Войны и мира". А как представить Федора Достоевского без "Дневника писателя"? Именно в своем "Дневнике..." он - русский человек во всем объеме. Да, он русский: и в "Братьях Карамазовых", и в "Идиоте", - но все-таки чисто художественная работа подразумевает некий отрыв, мы сами себя устанавливаем на какое-то возвышение над всеми, когда берем героев и переселяем их в выдуманный мир. Происходит некий отрыв от земли. В публицистике писатель равен себе и своим идеям, своему народу. В публицистике писатель говорит о том, что происходит на его земле, с его народом. Это возникает из необходимости иметь немедленный результат наших усилий. К сожалению, такого немедленного результата не получается, но и без этих усилий нельзя, наверное.

В. Б. Вспоминается нашумевший орловский пленум писателей, когда разгорелся спор - крайне назревший - на тему "Писатель и политика". Может ли русский писатель быть вне политики? Или аполитичность - это тоже политика определенных слоев? Этот спор, очевидно, происходит в душе каждого писателя. Ничего хорошего в грязной политике для писателя не найти. Но и уход от политики губителен для любого таланта. Может быть, и не надо бы писателю Валентину Распутину откликаться на разные политические события, а писать новые рассказы, которые окажут гораздо большее воздействие на читателя?!

В. Р. Что касается писателя Распутина, то, может быть, действительно было бы больше пользы, если бы я не занимался политикой. Я для себя как рассуждаю: если бы нашлась достойная замена, нашлись бы люди, которые бы делали то, что я пытался сделать, спасая северные реки или Байкал, я бы с удовольствием устранился. И ушел бы в чистую прозу. Может быть, толку, наверное, даже было бы больше. Сейчас я написал серию рассказов, в том числе известный тебе рассказ "В ту же землю", готовится еще один большой довольно рассказ, пишется новая повесть. Наверное, толку от моих рассказов побольше. Если бы у нас еще сейчас рассказы читали... У нас сейчас мало читают. Но эту общественную работу: ни твою работу, ни мою работу - никто бы за нас не сделал. Мы этот воз везем: худо ли, хорошо ли, - а если везем, то, может быть, не так уж и худо. Другой бы, наверное, нашу работу не сделал. В той же мере необходимости и страстности, которая, скажем, получается у тебя. Никого из нас заменить нельзя. Это же ложь, что незаменимых людей нет. Все в чем-то незаменимы. Просто надо писателю чувствовать меру, чтобы не растворяться полностью в общественной жизни. С другой стороны, есть у меня хорошие товарищи, тоже писатели, которые полностью ушли от политики, сидят и потихоньку пишут. Сейчас ни у кого нет уверенности, что книгу издадут, что слово дойдет до читателя...

Для меня очень важно, когда прошел разгон всей России на две части, и обе части покатились в пропасть, важно было, чтобы авторитетные люди заявляли, с кем они, где их Россия. Суть наших разногласий - где искать Россию. На задворках западного мира? Или в своей самобытной цивилизации? Устраняться от выявления своей позиции по таким коренным вопросам никак нельзя. Если даже вся наша работа окажется бесполезной, все равно я бы себе не простил, если бы устранился от участия в борьбе. Даже какая-то капелька пользы может иногда перевесить все.

В. Б. Ну а сам ты, Валентин, как думаешь: где искать Россию?

В. Р. Тут и думать нечего! Особенно между нами. Мы давно уже сделали выбор, что Россию, особенно сейчас, надо искать в тысячелетней ее толще. Надо искать в национальной России. Если говорить о том, есть у нашей работы результат или нет, то факт, что так называемое общественное мнение нам удалось склонить в пользу национальной России - значит, результат налицо. Даже президент и его окружение, взаправду или понарошку, но вынуждены говорить о национальной России. Пусть у них это риторика будет, но риторика национальная и патриотическая, и без нее они - наши враги - уже не могут.