Консерватизм в прошлом и настоящем

В отличие от старых консерваторов Бисмарк более трезво оценивал германскую буржуазию, видел зыбкость ее либеральных идеалов, социальную трусость. Получив колоссальные возможности для обогащения, буржуазия фактически отреклась от политического либерализма; буржуазная национал-либеральная партия стала для Бисмарка даже более надежным союзником, чем собственно консервативные партии и группировки. Консерваторы-традиционалисты сначала критиковали Бисмарка за то, что он нарушил принцип консервативной солидарности и разбил ее былой оплот — Австрию в войне 1866 г. Кроме того, их негодование вызвала бесцеремонность Бисмарка по отношению к мелким государям, с чьих голов, в нарушение принципа легитимизма, летели короны, а владения включались в Германский союз, преобразованный в 1871 г. в империю. Прусские традиционалисты из группировки Герлаха — Шталя были обеспокоены угрозой того, что юнкерство растворится в объединенном германском государстве, утратит свою политическую гегемонию. Конечно, консерваторам разного типа импонировали победы прусского оружия, они не могли не восхищаться дипломатическим искусством канцлера. Но его действия не укладывались в рамки консервативных воззрений, а его безудержный динамизм вызывал серьезные опасения. Бисмарк не был к тому же партийным политиком в обычном смысле слова: он всегда стремился к свободе рук. Его тяготила зависимость даже от близких по духу партий; он предпочитал бонапартистский путь.

Хотя между консерватизмом и бонапартизмом немало общего, это отнюдь не идентичные явления. Бонапартизм, в частности, отличается чрезвычайно широким диапазоном политических действий: от крайне правых репрессивных методов до весьма серьезных уступок массам. Для него характерно использование гибкой тактики, предполагающей постоянное обращение к массам, постоянную их обработку. Бонапартизму тесно и в схеме «либерализм-консерватизм». В какой-то мере он родственен абсолютизму, прежде всего своим балансированием между различными социальными силами.

Подобно абсолютизму, бонапартизм содержит практически весь основной спектр политических методов. Бонапартистскому диктатору приходится быть и львом и лисицей одновременно. Поэтому бонапартизм шире, чем консервативная политика сама по себе.

Диапазон бисмарковской политики также выходил за собственно консервативные пределы. В реформах Бисмарк мог зайти дальше не только либеральных консерваторов, но и умеренных либералов, а в репрессиях бывал жестче правых консерваторов. Репрессии и реформы, кнут и пряник Бисмарк обычно использовал одновременно. Так, параллельно с «исключительными законами» против социалистов (1878–1890 гг.) «железный канцлер» провел серию беспрецедентных по тем временам законов о социальном страховании рабочих, обогнав в этом отношении другие капиталистические государства, в том числе и «либеральную» Англию. Страхование вводилось по болезни, несчастным случаям и потере трудоспособности. Причем жертвы несчастных случаев на производстве получали пособие в течение 13 недель, а утратившие трудоспособность — небольшую пенсию. Затем в самом конце правления Бисмарка (в 1889 г.) был принят закон о пенсиях по старости начиная с 70 лет.

Первоначально Бисмарк, следуя бонапартистским рецептам, пытался, по словам Ф. Энгельса, «организовать себе собственный лейб-пролетариат, чтобы с его помощью держать в узде политическую деятельность буржуазии»^{124}. Отсюда его флирт с Ф. Лассалем и лассальянцами, т. е. правым течением в германской социал-демократии. Скоро, однако, выявилась несостоятельность таких расчетов. В дальнейшем перед Бисмарком, когда речь шла о рабочем движении, всегда вставал грозный призрак Парижской коммуны, и страх часто брал верх над склонностью к маневрированию.

По отношению к социал-демократии Бисмарк был непримирим, не верил в возможность ее интеграции в существующую систему. Незадолго до смерти отставной канцлер так изложил свои взгляды по социальной проблематике, ядром которой было отношение к социал-демократам: «Когда-то социальный вопрос можно было разрешить полицейскими средствами, теперь потребуются военные»^{125}.

В конце 70-х годов Бисмарк перешел от политики балансирования между юнкерством и буржуазией к «политике сплочения» на основе союза наиболее могущественных фракций господствующих классов. «Под покровительством Бисмарка, — признавал умеренно-консервативный экономист Г. Шмоллер, — возник союз крупного капитала и крупной земельной собственности»^{126}.