Коншарский стрелок

Но нет лучшего телохранителя. Тварь защищает хозяина даже ценой жизни. А отнять ее жизнь непросто. Гарза вся покрыта костяными наростами, которые и копьем с коня не враз пробьешь (да ты еще поймай ее на копье-то). От ее кости отскакивают даже стрелы с наконечниками черного серебра. Она стремительна, на своих четырех ногах очень устойчива, легко и далеко прыгает, а две длинные и мощные передние лапы с огромными когтями легко рвут кольчугу и могут повредить даже пластины полного доспеха.

Мертвый король распрямился, отер руки услужливо поданным влажным полотенцем и посмотрел на нас. Гарзы, чавкая, доедали мясо, но уже недобро осматривались своими глубоко сидящими в костных выступах красными глазками.

Ригнальдо приблизился (гарзы, настороженно глядя на нас, пододвинулись тоже) и спросил:

— Кто из вас убил сфиггу?

— Я, светозарный владыка.

— Как твое имя?

— Тандеро Стрелок.

— Расскажи, как это было.

Я рассказал, стараясь изо всех сил быть точным и кратким.

— Ты молодец, Стрелок.

— Нам просто повезло, светозарный владыка.

Он испытующе посмотрел на меня:

— Ты так считаешь? А я вот думаю, что если бы ты не был таким предусмотрительным и опытным, то сфигга, пожалуй, половину бы вас положила.

Тебе виднее, подумал я, кланяясь. Его лицо вблизи было еще страшнее, чем издали: матово-желтое, с гладкой, как у женщины, кожей, безбородое и неподвижное. Шевелился только рот, когда он говорил, и то еле-еле.

— Расскажи, откуда ты родом и чем живешь, — потребовал Мертвый король.

— Я родился среди Коншарских стрелков и вырос среди них. А когда вырос, тоже стал Коншарским стрелком. Участвовал во всех битвах, где они были, начиная с Плакийской. После Бусулана нас осталось три-четыре осьмерки, все раненые. Я отлежался — Коншарской тысячи уж нет, короля нашего нет, наследника нет, в королевстве имперцы хозяйничают. Ну, я и пошел куда глаза глядят. Устроился к принцу Лейзанскому, на юге, сначала в крепостную стражу, пока еще больной был после ран, а потом в вольные охотники. А как война кончилась, принц войско сократил, нас и распустили почти всех. С тех пор я добрых людей по дорогам вожу, собрал вот ватагу небольшую.

Мертвый король смотрел на меня внимательно и цепко, взвешивая каждое мое слово.

— А дом твой где?

— А нет у меня дома, светозарный владыка. Живу обычно на постоялом дворе в Макенаде, да сколько я там провожу — осьмицу в две луны, а то и меньше.

— Ты грамотный?

— Я читаю и пишу на нашем языке и на имперском, светозарный владыка.

Король был явно удивлен:

— Где научился?

— Мать моя умерла рано, и меня подобрал тысячный священник, брат Каленор. Я ему прислуживал, а он научил меня считать, читать и писать, рассказал про Деву Пришедшую и книги читать давал. А когда мне исполнилось четырнадцать, представил меня командиру Коншарской тысячи. Так я встал в строй. А командир Коншарцев, спаси его душу Дева и Предки, приглядывал за мной, пока его не отравили, и даже брал с собой в офицерское собрание.

Мертвый король задумался, потом посмотрел прямо мне в лицо и спросил:

— Хотел бы ко мне в гвардию?

У меня аж дух перехватило. Гвардия — это не простые стрелки или там пикинеры, это войско малое, да серьезное. Гвардия всегда при короле. Охраняет, а заодно выполняет всякие поручения. Бывает, что приедет гвардеец к герцогу, у которого тысяч пять войска, да и начинает герцогу тому распоряжения отдавать. А герцог морщится, злится, но исполняет.

— Вестимо, хотел бы, светозарный владыка.

— Ну так можешь прямо завтра и приходить, граф Гайано тебе место укажет на службе.

— Прости меня, светозарный владыка: не могу я завтра. Клятву принес, вести должен. Не меньше трех осьмиц меня здесь не будет. Да и… как людей своих оставлю? Они мне доверяют, с другим ходить им плохо.

Ригнальдо посмотрел на меня с явным неудовольствием, но что такое клятва вожатого — знал даже король.

— Ну смотри. Я слово держу. Вернешься — место тебя ждать будет. Мне такие люди нужны.

Тут он отвернулся и, не глядя больше в зал, прошел вдоль помоста к неприметной боковой двери, в которую и скрылся (причем одна гарза шла впереди, другая, озираясь, сзади). Придворные потянулись кто в какую дверь, граф Гайано ушел вслед за королем.

Мы остались в зале одни с Мондаро, если не считать гвардейцев охраны. И пошли обратно, через двор за своим оружием.

Пока я вешал на пояс ланскнетту и кинжал, не удержался, чтобы не спросить Мондаро:

— А кого король так боится? Я такой охраны, почитай, ни у кого не видел.

— Да не он боится. Мы все боимся: на него за последнюю луну три покушения было. Да до этого сколько, я уж со счета сбился.

— Да что ты? Кто ж его так не любит?

— Не знаю, — сказал Мондаро со злостью. — Узнал бы — сам бы порвал. Люди все время разные, между собой не связанные.

— Допрашивали?

— Без толку. На них на всех заклятье молчания. Умирают сразу.