Консорциум. Книга вторая. Переписать судьбу

А сейчас, когда опасность осталась позади, я вдруг подумал о другом моменте, который вполне мог сыграть плохую шутку со мной, да Малым. После того, как я покинул Консорциум, они могли добраться до этого склада и вычеркнуть из памяти местного исина знание о том, что я являюсь охотником. И тогда, песенка наша была бы спета.

Не успели? Или мы просто пришли раньше охотников? Эти игры со временем последнее время стали слишком сложными для меня, что я уже даже пытался не анализировать происходящее. Кто где успел, а кто что не успел. Слишком много вопросов это вызывает и слишком много факторов играет на происходящие события. А чтобы во всем этом разобраться, кажется и жизни будет мало.

Мы двинулись по коридору. Наши шаги громким эхом, кажется, отзывались по всему складу, хотя я даже не мог предположить, насколько он большой или, наоборот, маленький. Коридор являлся таким серым тоннелем, однотонным и без каких-либо признаков швов. И лишь потолок, который являлся иллюминатором, хоть как-то выделялся в этом до ужаса однообразном месте.

Первым остановился Малой, а я даже не обратил внимания, так как шел впереди. Обернулся лишь тогда, когда понял, что слышу лишь свои шаги. Он стоял как вкопанный, а его глаза смотрели в пустоту. Да и вообще было ощущение, что его разум находиться где-то очень далеко от этого склада на Плутоне.

— Малой, что с тобой? — мой голос оказался хриплым, что удивило даже меня. Возможно, так проявляло себя давление, ведь я уже был очень далеко от родной планеты. А вся эта конструкция просто не могла полностью обеспечить защиту от всех проявлений нахождения на чужой планете с совершенно иными природными условиями.

Малой очнулся не сразу. Но когда очнулся, его взгляд казался безумным.

— Нам не стоит идти дальше, — лишь произнес он и направился обратно к тому месту, где еще совсем недавно находилась линза.

Я нагнал его буквально в три прыжка и остановил, положив руку на плечо.

— Что ты видел?

Для меня не стало секретом то, что его только что об опасности предупредил сурок. Явно, он видел что-то такое, что явно говорило: «Дальше идти не следует ни под каким предлогом!»

— Исин не принял твой идентификационный номер.

Этого было достаточно. Он увидел, что когда мы прошли дальше и попали в зал, на нас тут же были направлены стволы турелей. А после, сообщив информацию о том, что мой номер по какой-то причине не подошел, исин пустил орудие в бой. Вот и вся история.

Но по какой причине не подошел мой номер? Это я ошибся? Или охотники Консорциума таки успели поправить информацию у исина? Вполне возможно.

— Мы не можем уйти! — произнес я, но хрипота лишь усилилась. — У нас есть цель!

Малой посмотрел прямо мне в глаза, и я только сейчас понял, что что-то не так и с ним самим. Что-то вновь изменилось. Он опять забыл что-то очень для него важное.

— Какая цель? — он, можно сказать, закричал, но, учитывая хрипоту, его голос звучал немного комично. — Умереть ради чего-то, о чем не знаем даже мы сами? Я вообще не могу понять, что я здесь делаю! Я хочу вернуться домой! — тут его голос стал тихим и каким-то грустным. — Я хочу вновь увидеть свою семью. Хочу вновь увидеть мать, отца и брата.

Малой никогда не рассказывал о своей семье. Да и я сам никогда не задавал вопросов о том, зачем именно он здесь и сейчас рядом со мной. Вот именно: какая у него цель? Ради чего все это?

Со мной то все понятно. Элизабет. Мне пообещали, что я смогу ее спасти. Подарили глупую надежду, за которую я ухватился, как за спасательный круг.

Но зачем все это приключение проходит Малой? Зачем он отправился со мной? Ведь мог мне просто отказать, а я даже не стал препятствовать этому. Но к чему бы тогда он пришел? Зачем Малой-из-будущего послал меня к нему самому, только из прошлого? Зачем я ввязал его самого в это приключение? Я не видел смысла. Я не мог его понять.

— Тогда зачем ты здесь? Почему ты пошел со мной?

— Потому что, я не знаю, куда мне идти. Я НЕ ПОМНЮ!

Малой находился на грани срыва. Он не кричал, не психовал. Но все это происходило у него в голове, словно сам Везувий решил переместиться к нему в черепную коробку. Я не мог прочувствовать, как именно он страдал, все это время оставаясь непоколебимым и, можно даже сказать, бесчувственным, но я мог представить. А теперь и увидеть эту черную дыру в его голубых глазах. Он страдал и страдал сильно, что скрывать. И вулкан взорвался именно в ту секунду, когда его память опять дала сбой и стерла какую-то информацию, которая все это время и служила живым щитом, ограничивая его от этой боли.

— Я не помню где мой дом, — закончил он уже тихо, облокачиваясь на гладкую серую стену коридора. — Я не помню своих родных. Я не помню, кто я такой.

И в эту секунду я почувствовал жалость к этому человеку, к которому привык за эти месяцы нашего знакомства и которого, в каком-то смысле, я мог назвать другом.

Он скатился по стенке и сел на четвереньки, опираясь стеной о стену. Я присел рядом.

— Нам не нужно туда идти. Мы просто не сможем там пройти.