Консорциум

В такие моменты всегда назывался какой-то левый предлог, и в кабинете шел вполне рядовой служебный разговор, при котором начальник передавал подчиненному папку с документами, а тот у себя смотрел и находил надпись: встретимся там-то и тогда-то… Места встреч никогда не повторялись, конспирация соблюдалась свято, и Неман это одобрял: в данных вопросах перебдеть всегда лучше, чем недобдеть.

Так и в этот раз. Старший менеджер вошел в кабинет гендиректора, кратко поговорили о делах, была передана папка. Уже у себя Неман просмотрел бумаги, увидел главное, запомнил, а лист потом аккуратно уничтожил.

Вечером он был в кафе на северо-восточной окраине, в Черкизово. Вскоре прибыл и шеф.

— Ну, здравствуй еще раз, — сказал он, грузно присаживаясь.

— Здравствуй, — негромко отозвался Неман.

Они давно перешли на ты.

Заказали поесть-выпить и перешли к делу.

— Вот, — начальник передал киллеру бумаги с данными. Тот просмотрел и сунул в карман. Принесли заказ.

— Слушай, — начал Неман, когда официантка ушла. — Да ведь это бред. Что это значит?

В бумагах были данные о жертве — работнике городской администрации крупного города, одного из крупнейших в России. Работал себе мужичок в отделе промышленной политики… и доработался. Теперь его стрелять зачем-то надо.

Шеф терпеливо покивал.

— Понимаю, — сказал он, — вполне понимаю тебя. На вид ничего особенного, скажем так. Но это лишь на вид! На первый взгляд. А в самом деле редкостная тварь. Завербован пять лет назад. Там, в этом городе, завод есть по линии оборонки, так себе заводик, и название у него безобидное: «Электроприбор» какой-то, что ли… Ну, а что за этим кроется, думаю, разъяснять не надо.

— Не надо, — Неман даже не улыбнулся.

— Ну вот, — босс подцепил вилкой маслину из салата, кинул в рот, — был замечен слив информации оттуда. Взяли дело под контроль, начали поставлять ложные сведения, выявили цепочку. Так и вычислили этого. По некоторым причинам давать делу официальный ход нежелательно… Обратились к нам.

Неман слушал молча. Все гладко вроде бы — знакомый сюжет, бывало такое. И говорил Герман Маркович разумно, уверенно, как всегда. Но ведь и у Немана за годы подполья выработалось чутье на слова, жесты, взгляды, действия людей… И оно говорило ему, что начальник где-то врет. С честным, деловым видом. Умело врет — то есть, говорит почти правду. Однако, суть скрывает.

А самое скверное — Неман чувствовал, что вся его решимость поговорить с шефом начистоту как-то ушла в никуда. Чутье подсказало, что разговора не выйдет. Как отреагирует шеф — неизвестно, но в любом случае радости не будет. А потом…

А потом он, конечно, сделает выводы. И Неману очень не хотелось этих выводов. Он ощутил себя попавшим в тоннель жизни: либо вперед, либо смерть. Другой дороги нет.

И молчать долго нельзя: подозрительно!

— Информация точная? — хмуро переспросил он и тут же пожалел об этом: вопрос пустой, глупый.

— Обижаешь, начальник, — так же хмуро пошутил Герман Маркович.

— Ладно, — Неман улыбнулся очень натурально. — Извини, ляпнул не подумав. Все нормально.

— Да ничего, — улыбнулся и шеф.

5

Конечно, Неман поехал, все сделал чисто. Хозяин был доволен, щедро заплатил наличными.

Дома Неман бросил деньги на стол, сел и долго смотрел на них. Мыслей не то, что не было… а как-то лень было их ловить, хотя они кружились неспешно: ну вот и много денег… и на счете в банке… и когда-то думалось: вот накоплю сколько-то, уйду на покой.

Вот накопил. И что? Покоя нет. И не будет. Вернее, будет, но… Он вспомнил, что на каких-то славянских языках — чешском, польском — слово «покой» значит «смерть».

И он понял, что с этой минуты начал умирать.

Сколько бы ни было еще отмерено ему на Земле: дни, месяцы, годы — это уже ничего не изменит. Когда-то он выбрал тот путь, какой выбрал, и этот путь вошел в глухой коридор, откуда уже не выйти. Ну, годы — это уж чересчур. Конец пути — год, два. И все.

Он ощутил странную пустоту вокруг себя. Словно выцвели краски: небо стало тусклым, листва пыльной, голоса и шум огромного города приглушились. Вообще, как-то все отдалилось, между ним и миром вдруг легло расстояние… и это, может, было бы и хорошо, если бы не тоска из будущего.

Он охотно бы приписал это дело временному сбою: лето перевалило через зенит, пошло под уклон, и вправду, сразу потеряло свежесть, запылилось, выцвело… все это так, и все же дело не в этом.

Неман взял на работе отпуск и целыми днями лежал дома, дремал, сам ни о чем не думал, но мысли приходили незваными гостями. Самые невеселые: о том, что менты ведь тоже хлеб даром не едят, и за столько лет наверняка какие-то следы обнаружили, и из этих следов может сложиться если не картина, то хотя бы штрих-пунктирная схема, и толкового сыщика эти штрихи и пунктиры рано или поздно приведут в одну точку… Вполне сознавал, но почему-то это не пугало. Лежал равнодушно, смотрел в потолок. Почему?..

И вдруг понял.

Да потому, что не успеют. Смерть придет раньше.