Консорциум

Снежана смотрела на него во все глаза. Тень, должно быть, тоже. И чем больше смотрел, тем яснее понимал, что перед ним не совсем тот Барон. Что-то тоже другое в этом человеке, непохожее — во взгляде, в выражении лица. Он точно стал старше — разом и на тысячу лет. И Тень спросил:

— Я… так мы что… в раю, что ли?

Барон не отвел взгляда, только отсвет какого-то дальнего сожаления промелькнул в его глазах.

— Давайте присядем, — был ответ.

Тень пожал плечами.

— Давай.

Присели. Земля показалась необычно теплой, точно согрета не солнцем, а изнутри. Тень голову, увидел, что небо слегка притуманено нежно-серой, словно утренней дымкой, хотя свет и тепло знакомо говорили о сентябрьском полдне.

Барон тоже взглянул в небо, блаженно щурясь, улыбнулся и промолвил:

— Хорошо.

Что правда, то правда. Ласковый, бархатный ветерок, шелест листьев над головой. Может, это все-таки рай, яти его?..

Тень усмехнулся:

— Слушай, Барон…

Но тот живо перебил:

— Нет! Никаких Баронов, никаких кличек этих дрянных! И тебя не хочу так звать. Давай по-человечески! Мы это заслужили.

— Вспомни имя свое… — сказал Тень. — Ну, в общем, это правда. Только я и не забывал.

Он повернулся к Снежане:

— Я был для тебя только тенью…

— Нет! — вскрикнула она как-то испуганно, — нет, никогда! Я…

Он не дал договорить, обхватил девушку, прижал к себе.

— Ладно, ладно! Все, дело прошлое. Меня зовут Максим. Теперь навсегда.

— Самый большой, значит, — сказала она и засмеялась.

— Самый, — подтвердил он.

2

Барона звали Сергей, и никто из них не знал, что это значит, даже он сам. Да это и не было важно. Он сказал:

— Потолкуем?

Это конечно — самое время говорить и время понимать, под этим небом, шелестом листьев. Мы не в раю, но близко. Это междумирье, перекресток миров, почти бессмертие. Бескрайняя Земля с разбегом тысяч дорог, перевалами, переправами через реки, с отражением облаков в воде… все это здесь есть — иди, куда глаза глядят, догоняй горизонт, смотри в небо, слушай ветер, угадывай в нем запахи полей, цветов, дождей, озер…

Сергей поморщился, мотнул головой:

— Ну, я не мастер красно говорить… Но, в общем, это такой остров спокойствия среди многих миров — бушующих, тревожных, свирепых… всяких. Здесь хорошо. Это надо прочувствовать.

— Ты прочувствовал?

— Да.

— И счастлив здесь, — понял Максим.

Сергей усмехнулся.

— На свете счастья нет, но есть покой и воля. Слыхал?

— Приходилось.

— Ну, так вот здесь и есть тот самый свет. Покой и воля — я нашел это, и мне хватает. Счастье?.. От добра добра не ищут. Кто знает, может, воля и покой и есть мое счастье. Я об этом не думаю.

Максим осторожно опустился на локоть правой руки — нет, не больно, только чуть-чуть отдает в том месте, где чиркнула пуля.

— Даже так, — сказал он. — А ты не юлишь? Тут, по-моему, хочешь-не хочешь, будешь думать.

— Нет, — Сергей улыбнулся как взрослый ребенку. — Это не думы. Другое.

Максим хмыкнул, пожал левым плечом. Другое!.. Словечко повело его к тому, что не только Сергей, но и он здесь другой. Он пожалел, что не видит своего лица и незаметно покосился на Снежану — и в ее лице как будто возникло нечто новое, но он не успел вглядеться, она слегка нахмурилась и спросила осторожно:

— Сергей… Но все-таки… ведь вас там убили, я видела. Значит, и мы для того мира умерли, да?

— Нет, — ответил он. — И я сюда не от вас попал.

Немой вопрос в четырех глазах. Сергей улыбнулся:

— Мы наш разговор только начали. Я должен вам многое объяснить. Не знаю, смогу ли…

— Ну, уж как-нибудь поймем, — пообещал Максим.

— Ладно, — кивнул Сергей. — Постараюсь.

Говорил он, может быть, не безупречно, но Максим слушал остро, хватко, вылавливал главное — можно сказать, он переводил речь Сергея на свой лад, и все слагалось в ясную картину мироздания. Вот она.

Наша Вселенная — это сотовая структура, множество изолированных ячеек, по которым распылены события и личности. Личности! — вот главное. Каждый из нас — сущность, равная Вселенной, но в силу неких обстоятельств это большое Я рассыпано по ячейкам на энное количество отражений, вроде бы совершенно замкнутых, ничего не знающих друг о друге. Каждому отражению в своей ячейке кажется, что оно живет полной жизнью. Ну вот пример: представьте магазин, где продают телевизоры. Стоит на полках сколько-то телевизоров, и каждый подсоединен к камере… ну, скажем, где-то в другой комнате. А там стоит аквариум, где плавает одна рыбка. Все камеры установлены вокруг аквариума, все снимают и передают картинку каждая на свой телевизор. Представили?.. Ну, а теперь представьте, что входит в магазин покупатель, и что он видит? Правильно: много разных рыбок на экранах, которые плавают каждая сама по себе. И лишь через какое-то время он начинает замечать, что все эти рыбки движутся с какой-то страной синхронностью, и все они чем-то связаны между собой…