Конспект

— Нет, электриком я работать не буду, не для того я институт окончил.

— Как это не пойдете! Вы думаете, что говорите? Сейчас война, дисциплина военная, и вы обязаны работать там, куда вас поставят. Шутить не советую.

— А я вам без всяких шуток заявляю: электриком работать не пойду. Техникум я окончил больше десяти лет назад, электриком работал давно и мало, и все забыл.

Я говорил правду. Память, — моя, во всяком случае, — выбрасывает, как ненужный хлам, то, что не любит, иначе говоря, — стирает, как на магнитофонной ленте запись, освобождая место для новой. Помнил я, пожалуй, только закон Ома, который учил еще в семилетке. Вот преследует меня эта специальность! Нет уж, кем угодно, только не электриком.

— Ничего, на работе вспомните, — настаивает кадровик, чем-то напоминающий того руководящего работника, который вчера рядом со мной заполнял анкету. Ага, значит со мной разговаривает заведующий отделом кадров. — Есть инструкции, и главный электрик поможет вам советом.

— Когда ничего не помнишь, не помогут ни инструкции, ни главный электрик. Для меня взяться за эту работу было бы преступлением. Я могу в цеху такого натворить!.. Ну, назначите меня дежурным электриком, а я напишу заявление, в котором изложу, почему не могу взяться за эту работу...

— Это называется докладная, а не заявление.

— Пусть как угодно называется, не в этом дело, а в том, что если произойдет какая-нибудь авария, отвечать за нее буду не только я, но еще и тот, кто насильно заставил меня взяться за это дело. Вам это понятно? И я направлен к вам не в цех, а в ОКС. Вы прочли об этом в направлении?

— Понимаете, у нас уже есть один городской архитектор из Донбасса, он руководит проектным бюро ОКС’а, а больше архитекторов нам не нужно.

— Раз не нужно, отпустите меня — я сам найду работу по специальности.

— Несерьезный разговор, сами понимаете.

Он звонит по телефону, сообщает, что прибыл по назначению демобилизованный из армии архитектор, спрашивает:

— Найдется ли у вас для него работа? Выслушав какой-то короткий ответ, говорит:

— Пойдете на стройку прорабом.

— На стройку, так на стройку. А с кем вы говорили?

— С начальником ОКС’а. А ведь скоро зима, а в цеху тепло.

— Особенно при пожаре.

— При чем тут пожар?

— А как с жильем? Я с женой.

— А жена кто по специальности?

— Архитектор.

Обеспечить не сможем. Ищите сами. Встретились возле дворца культуры. Марийка уже договорилась о работе: в строительной конторе треста «Предуральскуголь» нормировщицей. Трудно здесь рассчитывать на что-нибудь лучшее. Жилья, конечно, не предоставляют. Останавливаем женщин, спрашиваем: не знают ли они где можно снять комнату? Под вечер сняли — в грязном, без мостовой и тротуаров, переулке в полуземлянке — из окна видны ноги редких прохожих. Комнатка маленькая, в ней — кровать, столик, две табуретки, гвозди в стене для одежды, дверной проем в общую комнату хозяев, завешанный какой-то материей. Ладно, на первый случай — хоть крыша над головой. Наутро я — на работу, Марийка — оформляться.

На работе Марийка познакомилась с молодой женщиной — главным геологом треста. Ее муж — главный инженер шахты. Они занимают большую квартиру и, не дожидаясь принудительного уплотнения, сами подыскивают себе соседей по квартире. Прожив всего несколько дней в полуземлянке, перебираемся к ним. Дом рядом с дворцом культуры, второй этаж, две квартиры на лестничную площадку. Большой холл, в который выходят и комнаты, и подсобные помещения. Две большие комнаты у хозяев, — с ними мать хозяйки и четырехлетний малыш, в маленькой живет пожилая женщина из Киева, жена офицера, другую такую же занимаем мы. В квартире — все тогдашние удобства, включая колонку в ванной. С жильем повезло. В ближайший выходной привезли из Челябинска свои вещи. Здесь, наконец, прошли Марийкины слуховые галлюцинации.

15.

Завод работает и на добычу угля, и на войну, на что больше и что он выпускает – не знаю, не спрашиваю, и не потому, что такие вопросы задавать рискованно — мне это неинтересно, да и в цехах бывать не приходится. Цеха работают в две смены. Рабочий день, как везде, — одиннадцатичасовый, выходной день — через воскресенье, ни отпусков, ни компенсаций. Подписка на заем, как до войны, добровольно-принудительная: попробуй не подписаться! Сдельщики зарабатывают больше, чем при восьмичасовом рабочем дне, но без доплаты за сверхурочные. Инженеры, техники, служащие и другие повременщики сколько получали, столько и получают. Рабочий класс считается господствующим — значит, так положено, и попробуй усомниться! Никто не ропщет. Да и черт с ними, с обесцененными деньгами: война, и даже подумать об этом совестно.