Конспект

С утра я отправлялся на обследование предприятий, а Юлия Герасимовна уточняла необходимые ей сведения у руководителей этих предприятий по телефону или приглашала к себе, и оказалось, что Юлии Герасимовне на это требуется больше времени, чем мне на обследование. После обеда мы у Юлии Герасимовны согласовывали и фиксировали наши предложения по обследованным объектам. Пожарную инспекцию я пока не трогал, ожидая от нее, как мы договорились, заключения на каждый перечисленный в списке объект. Над заданием Коваля, понимая, что дело это нужное, я работал старательно, но хотелось заниматься проектированием. По вечерам я сидел над схемой города с двумя вариантами размещения металлургических заводов — работа оказалась более трудоемкая, чем я предполагал. Вскоре после начала нашей работы Юлия Герасимовна сказала мне:

— Ваше предложение насчет металлургических заводов областную инспекцию ошеломило. Его еще не обсуждали, но говорят о нем много. От него не отмахнешься. Но говорят как-то робко. Еще бы: и хочется, и колется. Очень хочется, чтобы заводы строились заново, по первому, отвергнутому варианту — это решило бы все наши проблемы. Ну, не все, но самые главные. И все понимают с чем это связано и боятся поднимать этот вопрос. Раиса Григорьевна, — это наша начальница, — сказала: «Не торопите меня, дайте подумать. Хочу сама определиться».

— А самой определиться это — посоветоваться с областным начальством?

— Ну, что вы! Мы, санитарные врачи, знаем: заранее советоваться с начальством — погубить любое дело. Представьте себе, что лечащие врачи советуются с областным или городским начальством как и чем лечить того или иного больного. Засмеялись? Вот так и у нас. Мы выходим к начальству с готовыми, хорошо продуманными предложениями и пытаемся их отстаивать, только это не всегда удается.

— А Коваль?

— Коваль из всех начальников, которых я знаю, пожалуй, самый толковый и порядочный. Он вникает в суть дела. Доказательство тому — работа, которой мы с вами сейчас занимаемся.

— А как, по-вашему: поддержит ли он предложение насчет металлургических заводов?

Юлия Герасимовна задумалась.

— Трудно сказать, — ответила она. Еще помолчала. — Думаю, что не поддержит. Да, наверное, не поддержит.

— Почему?

— Потому что он начальник и не станет рисковать. С него спрос больше, чем с нас с вами: он — власть.

— Вы считаете, что поднимать этот вопрос рискованно?

— Когда не знаете, какая будет реакция на ваше выступление, то это — всегда риск. Разве вы этого не знаете?

Вертелось на языке: «А риск большой?» Но разве можно ответить на такой вопрос? В лучшем случае услышишь: «Как повернется дело».

— Пока получается так: вопрос первостепенной важности не решен, а мы занимаемся мелочами, — сказал я.

— Вопрос первостепенной важности не только не решен, но еще и не поставлен, вот мы и занимаемся другими делами. — Юлия Герасимовна улыбалась. — А вы хотели бы заниматься только вопросами первостепенной важности? Так не бывает. В жизни преобладают мелочи.

Мы заканчивали нашу работу. Юлия Герасимовна сказала, что областная инспекция готова обсудить наше предложение и спросила, вернулся ли мой начальник.

— Еще нет. Но он просил его не ждать: надо быстрее решать этот вопрос, пока заводы не начали восстанавливать.

Юлия Герасимовна поговорила по телефону со своей областной начальницей и пригласила меня к ним на совещание завтра, сразу после перерыва. После ужина я в одиночестве засиделся на работе — закончил схематический план города с вариантами размещения заводов. Огромные разветвленные балки вблизи станции Скели и Байрачная я нарисовал по памяти. Они выглядели правдоподобно, но это не значит, что они были именно такими. Очень хотелось показать загазованность районов города, но устное описание, сделанное Юлией Герасимовной, было недостаточным для определения границ и степени загазованности. Чертежное перышко Антонина Карловича — у меня, но я оставил схему в карандаше: вернется Кудсяров — посоветуемся, как ее кончить.

19.

За стол, стоявший посреди комнаты, уселись несколько человек во главе с начальницей областной санитарной инспекции Раисой Григорьевной Скорик. Ей лет что-то вроде шестидесяти. И когда я уже научусь определять возраст более точно? Она маленькая, сухонькая, подвижная, с глазами печальными и умными. Присутствует только один мужчина — Константин Георгиевич Костенко. Высокий, стройный, лет... лет... за пятьдесят во всяком случае. Гладкие черные волосы, причесанные, волосок к волоску, на прямой пробор, аккуратно подстриженные усы, гладко выбрит. На нем не ко времени приличные костюм и туфли, белый воротничок с черным бантиком. Заметно, что он за собой следит. Невольно вспомнились выражения Ильфа и Петрова: Старгородский лев — из «Двенадцати стульев» и «Сразу видно человека с раньшего времени» — из «Золотого теленка». Из всех сидящих здесь я знаю только Панченко.

Никаких предварительных формальностей. Юлия Герасимовна меня представила:

— Петр Григорьевич Горелов, старший архитектор областного отдела по делам архитектуры.