Конспирация, или Тайная жизнь петербургских памятников-2

И тут грузин сказал: «Товарищ Киров!»
Нет, я, пожалуй, вру. Наедине
они держались запросто. И Сталин
сказал: «Серго, ты знаешь, это место
мне по душе. Я думаю, народу
оно придется тоже по душе.
Давай мы это место приспособим
для отдыха трудящихся. И остров
я б островом Трудящихся назвал!»

Мироныч промолчал. В минуту эту

ему виденье было. Вдалеке,
на островке, осокою поросшем,
он вдруг увидел странную толпу.
Скорее даже страшную, поскольку
исчадья ада, нечисть преисподней,
одетые в диковинные тряпки,
размахивая флагом сине-белым,
крича «ура» какому-то зениту,
рвались на штурм овального холма.

И вдруг – себя узрел! На пьедестале!

Весь бронзовый и в собственной фуражке,
своей рукой как бы благословлял он
рокочущую дикую толпу…

Он в ужасе подумал: «Нет, не наши…»

(Так были люди не похожи на
трудящихся…)
Взмахнув двумя руками,
Сергей Мироныч отогнал кошмар!

И сталинский услышал голос снова:

«А там, Серго… Да, там, куда ты смотришь,
давай с тобой построим
СТАДИОН!»

Поэма называется «День “Зенита”», и посвящена она реальному событию – нет, не совместной охоте Сталина и Кирова на островах, а походу автора поэмы, собственно Геннадия Григорьева, и поэта-переводчика, позже – еще и литературного критика, и политического обозревателя, Виктора Топорова (в поэме он Абрам Колунов) на стадион им. Кирова, где проходил футбольный матч «Зенит» (Ленинград) – «Динамо» (Киев).

Произведение Григорьева примечательно во многих отношениях, но нас оно сейчас интересует обращением к теме памятника.

Вряд ли найдется другой пример поэтического изображения этого памятника (скульптор В. Б. Пинчук, архитектор Л. М. Хидекель). Современные стихотворцы вообще редко обращают внимание на монументы, на городскую скульптуру. Тем важнее для нас образное свидетельство лично Григорьева (пускай и навязанное им в плане галлюцинации «живому», прозревающему будущее как бы историческому Кирову): памятник и рокочущая толпа, Киров бронзовый и фанаты «Зенита» – это картинки нашей молодости.

Именно таким в лучшие свои дни он и запомнился нам – благословляющим вытянутой рукой обтекающую его толпу, сошедшую со ступеней стадиона, названного его именем, и орущую хором рифмованные кричалки во славу «Зенита» и в посрамление врагов «Зенита», все как одна брутальные, что тоже приветствовалось его воодушевляющим жестом (авторство некоторых из этих кричалок припишут потом опять же Геннадию Григорьеву, но нет, господа болельщики, это чистой воды фольклор).

В 1950 году, когда открывался стадион, если судить по газетам, дисциплины было побольше. Был большой портрет Сталина над центральной трибуной, были речи, флаги, колонны знаменосцев, физкультурников спортивных обществ профсоюзов и спортсменов Военно-морских сил, был атлет Николай Попов с каскадом неповторимых сальто, был забег, было метание копья, были гимнастки, акробаты, велосипедисты, юные спортсмены с играми и хороводом, была демонстрация рукопашного боя с приемами защиты и нападения, было «Лучшему другу физкультурников великому Сталину – слава!», а во второй части праздника был футбол.

Играли две ленинградские команды – «Зенит» и «Динамо». Динамовцы забили гол на четвертой минуте, а потом пошел дождь, и «Зенит» свел счет к ничьей во второй половине игры…

Скульптуры спортсменов по бокам лестницы на стадион составляли бронзовому Кирову группу поддержки. Сам он возвышался над роскошной клумбой. Он излучал счастье. Между тем он был создан не для этого места. Он не сам по себе, он брат самого себя. Киров у стадиона имени С. М. Кирова – авторское повторение другого Кирова – с территории Кировского завода.